Дело о плачущем призраке.Дело о беспокойном графе
Шрифт:
Саломея лениво пожала плечами.
– - Я не собираюсь вести автомобиль целых сто верст – это утомительно.
– - Сто верст от Ельца, а не от Москвы, -- уточнил князь Георгий. – От Москвы, думаю, около четырехсот. Арсений наверняка опытный автомобилист, раз вызвался отвезти вас так далеко.
Лицо Арсения стало медленно заливаться краской.
– - Я думал... я полагал... нет, я, к сожалению, не вожу автомобиль.
– - Да? – изумилась Саломея. – Тогда зачем приглашаете нас ехать? Или решили, я поработаю для вас шофером?
Ася, вспыхнувшая от стыда за брата, дерзко осведомилась:
– -
Князь Георгий обернулся к девочке.
– - Уметь что-либо и захотеть это сделать – разные вещи. Но вот что касается меня... я, ежели прекрасные дамы пожелают, готов отвезти их хоть на край света. Или на край Ельца – по их выбору.
И он бросил на Асю взгляд столь странного свойства, что у той защемило в груди.
«Я люблю вас, – падая на колени, произнес князь.
– - Не смейте надо мной шутить! Да, я еще юна, но это не означает, что мои чувства менее сильны, чем у зрелых женщин. Они сильнее, стократ сильнее, чем у них, опытных и давно циничных!
– - О да, вы бесконечно правы. Именно поэтому зрелые женщины оставляют меня равнодушным. Я оказываю им положенные знаки внимания, но они не затрагивают глубин моего сердца. По-настоящему меня взволновали только вы. Вы словно полураспустившаяся роза, украшенная лишь бриллиантами росы, которые куда прекраснее настоящих алмазов -- дорогих, зато побывавших во множестве чужих грязных рук».
– - Заманчивое предложение, Георгий. Я бы вправду повидалась с графом Львом Николаевичем – кто знает, представится ли еще случай? Но не хотелось бы прокатиться впустую. Старец ведь совсем плох. Вдруг он уже умер или умрет, пока мы едем? Обидно будет зря испортить себе день.
– - Почувствовав душой предстоящую встречу с вами, о дивная Саломея, граф приложит все усилия, чтобы дожить до счастливого мига. Толстой тоже мужчина, сколько бы он ни доказал обратное!
Девочка, вздрогнув, очнулась от грез и обнаружила, что князь Георгий галантно целует руку собеседницы. Только разве он смотрит на нее так взволнованно, как недавно взглянул на Асю? Ничего подобного. И в тоне его явно слышится издевка, которую самодовольная Саломея не замечает. Смерть великого писателя, оказывается, менее важна, чем ее испорченный день! Разумеется, князь Георгий, искренний поклонник Толстого, не полюбит мерзкую эгоистку, он ухаживает за нею исключительно из вежливости.
– - У меня идея, -- неожиданно оживилась Саломея. – Мы вызовем духа из загробного мира и узнаем у него, там ли уже Лев Николаевич и скоро ли его ждут. Я давно хотела испробовать уийа, которую вы подарили, – вот, наконец, достойный повод. Сделаем это прямо сейчас.
Лазарь Соломонович, до той минуты явно не принимавший происходящее всерьез, заметно переменился в лице.
– - Молчи, бесстыдница! Ты хоть понимаешь, какой грех предложила? Сказано в Талмуде, когда Саул заставил Аэндорскую волшебницу призвать дух Самуила: «Ты вызвал гнев Бога». Не серди меня, Саломея. Мало того, что ты подвергаешь риску семью, связавшись
– - Я же объяснила тебе, дядюшка: Колебатели основ вовсе не опасны. Это группа творческих людей – художников, композиторов, поэтов. Они колеблют основы не государства, а устарелого искусства. Государство они игнорируют и презирают.
– - Колебатели основ? – не утерпев, восторженно повторила Ася.
Ей безумно понравилось название. Вот к кому она бы, не задумываясь, присоединилась!
– - Да. Сокращенно – Колос. Этот колос скоро даст по-настоящему новые, прогрессивные ростки. Да, я поддерживаю Колебателей как материально, так и силой своего авторитета. Но вы, дядюшка, зря беспокоитесь за семью. Кроме риска быть увековеченной в творениях искусства, другого риска здесь нет.
– - Будешь увековеченной с голым задом на портрете, -- гневно фыркнул Лазарь Соломонович. – То-то семье почет... тьфу!
– - Чего плохого, если меня изобразят ню? – парировала Саломея. – Этим давно уже никого не шокируешь.
– - Чего плохого, если каждый похабник сможет изучать голый зад моей племянницы? Между прочим, мне еще дочку замуж выдавать. После такого позора приличный человек ее не возьмет.
Саломея улыбнулась с загадочным для Аси торжеством, затем кротко опустила ресницы.
– - Хорошо, милый дядюшка. Я не стану позировать обнаженной... вообще порву с Колебателями, раз это вас беспокоит. Буду жить по заповедям Льва Николаевича, праведно и чисто.
– - Вот и умница... – умилился Лазарь Соломонович. – Лучше Лев Николаевич, чем эти проклятые революционеры. В душе ты хорошая девочка, я всегда это знал. Просто рано лишилась родителей, и мы тебя, сироту, избаловали. Ни в чем не знала отказу – вот и выросла сумасбродкой. Телефонируй-ка прямо сейчас своему мазилке, чтобы не ждал тебя позировать. И пусть передаст главе Колебателей полный отказ. Ты больше не имеешь с ними дела!
– - Да-да, -- охотно согласилась Саломея. – Вместо этого поеду навестить графа и понабраться у него святости – если он, конечно, еще жив. Сейчас вызовем дух Некрасова и все узнаем. Уверена, дядюшка, из тебя выйдет превосходный медиум. С твоей-то силой характера!
Она подняла глаза и засмеялась. Смех ее был совершенно не таким, как у дядюшки – не быстрый и дробный, а льющийся сплошным медлительным потоком, словно густой сироп.
Лазарь Соломонович сурово посмотрел прямо в лицо племянницы, однако та не дрогнула. Ася прямо-таки видела искры, высекаемых их взглядами.
– - Я знал, что ты не чтишь шаббат. Но это уже слишком, Саломея, -- наконец, сообщил он.
– - Не будь старомодным, милый дядюшка, -- проворковала племянница. – Я понимаю, ты глава еврейской общины и на людях вынужден притворяться. Но здесь собрались современные, прогрессивные люди, которым нет дела до шаббата.
– - Честно говоря, -- примирительно вставил князь Георгий, -- я подарил рулетку для гадания в шутку. Я православный и не верю в духов, приходящих по вызову. Речь о развлечении, вроде цирка. Работать вам в субботу нельзя, но развлекаться-то можно? Попробуем модный трюк, убедимся, что он не получается – и успокоимся. Это делается в шутку.