Дело о пропавшей России (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
И таких эпизодов уже несколько. Доказательства по крошкам собираем он, подлец, осторожный, как крыса. Только, Володя, до моего распоряжения ни строчки.
– Понял, Пал Палыч,- печально откликнулся Соболин. Я-то знаю, что у него уже руки чешутся. Только нельзя.
– А вам, Светлана, я бы порекомендовал вести себя спокойно, коллеги вас, я вижу, поддерживают. Ничего не бойтесь, ведите себя естественно. Вашим провожатым мы займемся сами,.. В случае необходимости мы можем рассчитывать на ваши показания?- неожиданно спросил Пал Палыч быстро и четко.
– Да, конечно,- немного растерялась я.
– Вот и хорошо. Но это может и не понадобиться. Работайте, пишите. Успехов.- Он пожал нам руки, и мы вышли из кабинета.
– Дальше - дело техники,- убежденно сказал Соболин, когда мы ехали в Агентство.
– Да-а...- только и сказала я.
Вообще-то это хорошо, что он взяточник и мерзавец, другое дело, что даже у УСБ может не хватить доказательств для завершения дела. И тогда он выйдет сухим из воды. Тогда меня ожидает продолжение "романа", новые преследования озлобленного от следствия, наглого от своей безнаказанности Иратова. Нет. Уеду. Брошу Агентство. Ничем хорошим эта история кончиться не могла.
***
– Котик, как ты себя чувствуешь?
– Нормально.- С дикцией у любимого было неважно.
– Хочешь, я приеду за тобой поухаживать? Привезу тебе креветок и сделаю салатик?- От салатика с креветками Аркаша не отказывался никогда.
– Нет, зайка, не надо. Я тут полежу один.
– Котик, давай возьмем билеты на следующую неделю. Я так устала от всего этого кошмара... Я хочу на море.
– Давай поговорим об этом потом, Светик.
– Ты на меня действительно не сердишься?- спросила я, стыдливо понимая всю нелепость этого вопроса. В трубке некоторое время слышалось только шипение эфира.
– Нет, милая, не сержусь. Давай поговорим потом. Я тут снотворное принял, засыпаю совсем. Я тебе позвоню.
Целую, зайчишка, пока.
Потом я с минуту слушала гудки отбоя, вытирая слезы. Аркаша, который боготворил меня, который носил на руках, готов был мчаться за мной на край света и осыпать подарками,- теперь лежал один, избитый моими коллегами, и не хотел меня видеть. Зря я не рассказала Спозараннику об Аркаше, ничего бы не было. Взяли бы стриженого. И мы уехали бы, уехали, уехали.
Едва я нажала на "отбой", как телефон зазвонил. Шмыгнув носом, я отняла палец от рычажка и сказала: "Алё?"
– Светочка? А это Иратов беспокоит.- Я вздрогнула.- Жаль, Светочка,продолжал Тимурыч голосом вкрадчивым и ироничным одновременно,- что мы так и не встретились, не посидели попросту, по-дружески. Но, знаете ли, "служба дни и ночи". Отбываю к новому месту назначения, так что увидимся мы теперь не скоро. Мне вас будет о-очень не хватать.
– Мне тоже,- прошептала я в трубку. Неужели его взяли? Все-таки хватило доказательств? А откуда же он звонит?
– Целую ручки, Светочка. Берегите себя. Маме кланяйтесь.
– До свидания, Тимур Тимурович.
– До свидания, Светочка.
***
Щиток оказался вскрыт, "зверья" на проводах не было. Стриженый исчез.
Только
В лужах плавало солнце. Я снова после двух недель кошмарного напряжения замечала, как мужчины смотрят на меня, оборачиваются вслед. Я шла как по подиуму. Я была свободна!
Соболин встретил меня мрачный.
– Зайди к расследователям,- только и сказал он.
Спозаранник и Зудинцев сидели в кабинете насупившиеся, как два сурка.
– Иратова срочно переводят в Москву. Приказ был подписан вчера, пока вы с Соловьевым беседовали. У Тимурыча толстая и волосатая лапа имеется... Так что, Света... живи спокойно,- сказал Гриша Зудинцев.
Спозаранник молчал.
– Да, и передай наши... извинения Аркадию Романовичу.
Настроение у меня сразу упало. Непотопляемый мерзавец. Значит, слухи о его власти были небеспочвенны. Он не боялся ничего и никого - что ему маленькая девочка, журналисточка... А я-то размечталась о справедливости. Справедливость редко торжествует там, где речь заходит о власти.
Но у Спозаранника была еще одна причина смотреть на меня хмуро. Он был убежден, что, если бы они взяли не Аркашу, а стриженого, у них были бы шансы доказать, что и инцидент на дороге, и прослушивание телефона, и "наружка" были организованы по распоряжению Иратова. Спозаранник изложил мне все это в привычной категоричной манере, и я подумала, что, пожалуй, пусть он остается примерным семьянином.
Вот и все. Я вернулась в репортерский отдел и стала звонить по моим любимым источникам. Задержали и отпустили лохотронщиков. Бабушка вывалилась из окна. Подростки подожгли помойку. Тоска.
***
Мы сидели с Аркашей в милом ресторанчике на улице Рубинштейна и пили темное и густое, как патока, ирландское пиво. На губе у него появился мужественный шрам, под глазом осталось желтое пятно от синяка. Я смотрела на него и думала - как здорово, что он есть у меня, такой сильный, красивый и любимый. На нем был безукоризненный костюм и шелковый галстук с черными кисками. На руке, которой он держал пинтовую кружку, неярко блестел камушек. Он был самым элегантным мужчиной из всех, кого я видела.
– Мы поедем в Испанию?- спросила я, кладя руку на его ладонь.
– Знаешь, зайка... Я не хотел тебя огорчать. Но у меня неприятности,мягко сказал Аркаша, сжимая мою ладонь. Теплая волна побежала от ладони по всему моему телу, но, подкатывая к сердцу, она похолодела.
Знаешь, я ведь уезжал за границу, чтобы немного разобраться в делах. Ничего страшного, но есть небольшие проблемы.
И тут я подумала, что Аркаша никогда не рассказывал мне о своем бизнесе. Собственно, я и знала-то только, что он (бизнес) есть и позволяет моему любимому ни в чем не отказывать себе - и мне.