Дело о пустой консервной банке
Шрифт:
– Теперь она его уже никогда не сделает, – вздохнула девушка.
– Почему?
Мейсон почувствовал, как она вся дрожит. Это нельзя было объяснить нервозностью натуры, нет. Это была дрожь, готовая вот-вот вылиться в неистовую истерику.
– Ну, – настаивал Мейсон, – и где же она?
Пальцы девушки впились в его руку.
– Она… она – в спальне! Но она мертва!
– Пошли посмотрим вместе! – предложил Мейсон.
– Нет, нет! Идите один!
– Пока я не хочу вас отпускать. Вам придется пойти со мной!
– Я не могу смотреть на
Мейсон подхватил ее за талию.
– Пошли, – сказал он. – Встряхнитесь! Это надо сделать! И чем скорее, тем лучше!
Сопровождая свои слова легким подталкиванием, подводя девушку к двери в другом конце кухни, Мейсон открыл эту дверь и чиркнул спичкой. Колеблющийся язычок пламени осветил выключатель. Он нажал на кнопку, и комната озарилась светом, который показался ослепительным. Мебель представляла собой ту не поддающуюся описанию неразбериху, которая лишала комнату ее индивидуальности. Он сразу понял: это просто дом, меблированный, очевидно, при сдаче его в аренду.
– Где же она? – коротко бросил Мейсон.
– Там… в коридоре! – еле шевелящимися губами ответила девушка.
В столовой было две двери, одна из них открывалась в коридор, другая – в гостиную. Коридор шел по всей длине дома, переходя в прихожую у входной двери. Мейсон включил освещение. Справа оказались две двери, которые, очевидно, вели в спальные комнаты с ванной между ними. Мейсон продолжал осторожно продвигаться по коридору, спросив:
– В какой спальне?
– Ближней.
Мейсон продолжал слегка подталкивать девушку вперед.
Он открыл дверь спальни, о которой она говорила, нажал на кнопку выключателя и остановился, вглядываясь. Опал Санли сделала попытку задержаться у входа.
– Не могу, – сказала она. – Нет! Не пойду! И не заставляйте!
– Ладно, – согласился Мейсон, – но успокойтесь.
Лежавшая на полу перед туалетным столиком женщина явно упала перед смертью с гобеленовой скамейки. Она, очевидно, собиралась выйти на улицу, так как была в пальто и даже в шляпе, съехавшей набок при падении. Она лежала на левом боку, левая рука была вытянута и судорожно сжимала ковер: короткие пальцы, напоминающие обрубки, коротко остриженные некрашеные ногти. Правая рука – на животе поперек туловища, пальцы мертвой хваткой сжимали грозный короткоствольный револьвер. Очевидно, она успела выстрелить один раз – пуля прошла чуть-чуть в стороне от левой груди.
Мейсон решительно прошел через комнату, нагнулся и приложил указательный палец к левому запястью мертвой женщины.
Опал Санли застыла в дверях, глядя широко открытыми глазами, как бы разрываясь между стремлением убежать, желанием закричать истошным голосом и жаждой не пропустить ни одного движения из того, что происходило сейчас здесь.
Произведя осмотр, Мейсон выпрямился.
– Все! – сказал он. – Теперь необходимо уведомить полицию.
– Нет, нет, нет! – закричала она. – Не надо! Только не это!
– Почему же?
– Это… Они не поймут. Это…
– Не
– Как я оказалась здесь.
– А как вы оказались здесь?
– Она мне позвонила и сказала, чтобы я пришла.
– И мне она позвонила и сказала, чтобы я пришел, – сказал Мейсон.
– Она… она сказала, что ей надо признаться.
– Когда она вам звонила? – спросил Мейсон.
– Около часа назад. Может, чуть меньше.
– И что она сказала вам еще?
– Сказала, чтобы я подошла к парадной двери, вошла, включила свет и ждала ее, если ее там не окажется.
– Она не говорила вам, где она находилась, когда звонила, и что делала?
– Она за кем-то следила. Я не совсем, правда, поняла. Сама-то она со мной не говорила.
– Как это понимать – не говорила?
– Нет… Пойдемте отсюда! Я не могу говорить здесь, не могу…
– Одну минуту, – сказал Мейсон. – Вы знаете, кто это?
– Ну да, конечно.
– Кто?
– Миссис Пэрлин, экономка Хоксли.
– Она здесь жила?
– Нет. Она жила в квартире с мистером Хоксли. Я не знаю, как она здесь очутилась.
– А вообще вы ее сегодня видели?
– Я не желаю, мистер, чтобы меня допрашивали и заставляли отвечать на этот вопрос.
– Это вы так считаете. – Голос Мейсона стал жестким. – Вас все равно будут допрашивать, так что от ваших «желаю – не желаю» просто уши вянут… Так кто звонил вам?
– Я не знаю. Женщина приятным голосом сказала, что Сара поручила ей передать мне, чтобы я оставила машину за полквартала от дома, наверху, на склоне. Потом я должна была пройти пешком к этому дому и сразу войти. Если бы Сары не было, я должна была включить свет и расположиться как дома. Так она сказала. Сказала, что Сара появится буквально в считаные минуты после моего прибытия. Еще сообщила, что Сара следит за кем-то, кто может попытаться обмануть ее, и что она не будет долго отсутствовать и обязательно придет поговорить со мной.
– Вам не пришло в голову, что это заранее расставленная ловушка?
– Тогда – нет, не пришло.
– А не говорила ли вам звонившая, чтобы вы ни в коем случае не сообщали что-либо в полицию?
– Говорила.
– И вам даже после этого не показалось, что это капкан, в который вас заманивают? Другими словами, вы не почувствовали некоторого недоверия к тому, что вам предлагалось посетить незнакомый дом и войти в него так запросто в два часа ночи, включить свет и располагаться как дома?
– Я же говорю, что в то время – нет. Позже – да.
– Насколько позже?
– Когда я добралась до дома, то стала думать о том, что мне предстоит сделать. Эта женщина сказала, что парадная дверь не будет заперта. Я решила посмотреть, была ли дверь открытой. Если да, то я вошла бы. Иначе – даже не хотела звонить…
– И когда вы дернули дверь, она была отперта?
– Да, и я вошла. В доме, казалось, никого не было. Я подумала, что надо найти ванную комнату.
– В чем хотела признаться миссис Пэрлин?