Дело о пустой консервной банке

Гарднер Эрл Стенли

– Она ничего не говорила… То есть та, которая звонила мне, ничего по этому поводу не сказала. Она просто поставила меня в известность, что Сара велела передать мне: мол, она хочет признаться и попросить прощения.

– Попросить у вас прощения?

– Да.

– И вам совершенно неизвестна та женщина, которая звонила?

– Нет. Она сказала, что Сара занята и…

– Да. Вы об этом уже говорили… Но не намекала ли эта женщина вам о том, кто она сама?

– Нет. У меня сложилось такое впечатление,

что она работает официанткой в каком-то ресторане, где Сара устроила наблюдательный пункт. Ну, знаете, где бы она могла стоять у двери и подсматривать, ожидая. Вот и по телефону она сказала, что Сара стоит у окна и смотрит, не обманет ли ее тот человек, которому она звонила перед тем, как связаться со мной.

– У вас есть своя машина?

– Да. То есть… нет, она не моя. Просто машина, которой я пользуюсь, когда мне надо.

– И вы оставили ее в полуквартале от этого дома, выше по склону?

– Да.

– Она вам ясно сказала – поставить ее за домом, выше по склону, так?

– Да, так.

– Смерть наступила мгновенно после выстрела, – констатировал Мейсон. – Пульс совершенно не прощупывается. По расположению раны и направлению пули можно сказать, что она не мучилась, даже не успела осознать… Но почему она совершила это самоубийство?

– Я же говорю, мистер, что не знаю.

– А почему вы не можете рассказать всей правды полиции?

– Потому что… потому что у меня ужасный сумбур в голове, мистер Мейсон. Сара была единственной, кто мог бы поручиться за меня в случае… ну, в случае, если бы полиции удалось что-то раскрыть.

– И вы хотите, чтобы я сделал вид, будто ничего не произошло. – Мейсон широким жестом обвел комнату, посмотрел на труп миссис Пэрлин. – Только ради того, чтобы оградить вас от допроса полиции?

– Это ничему не послужит помехой, мистер Мейсон, если вы сделаете для меня благое дело, – сказала она. – Все равно уже ничем не помочь случившемуся, не изменить ничего.

Мейсон, задумавшись, изучающе посмотрел на Опал. Наконец спросил ее:

– А эта миссис Пэрлин, у нее что – солидный опыт работы в качестве экономки? Или когда-то у нее, возможно, были свои деньги, а потом ее постигла неудача и ей после этого пришлось идти работать экономкой?..

– Нет, насколько я знаю, она долгие годы работала экономкой. Помню, я заглядывала в ее профессиональную учетную карточку, когда мистер Хоксли нанимал ее на работу.

Мейсон вернулся по коридору обратно в столовую. Руки – глубоко в карманах, голова – вперед. Санли последовала за ним с опаской и немой мольбой в глазах. Неожиданно Мейсон обернулся.

– Понимаете ли, о чем просите? – сурово спросил он.

Она ничего не ответила.

– Вы просите о невозможном – замолчать преступление! – возмущался Мейсон. – Чтобы я подставил свою шею в петлю!.. И вы это делаете с таким невинным видом, будто спрашиваете, могу ли я купить вам мороженого или поставить свой автограф в вашем альбоме!

Она продолжала смотреть

на него с немой мольбой. Ее руки потянулись, чтобы коснуться рукава его пальто.

– Если я выйду из этого дома, – сказал Мейсон, – и не позвоню в полицию, то сяду в большую лужу. Вы просто берете меня за глотку. Так скажите хотя бы, насколько глубоко вы замешаны в этом деле?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну, говорите же!

– Я вообще не имею к нему ни малейшего отношения.

– Это вы так думаете. Вы ведь звонили вчера утром в полицию, так?

– Нельзя ли поговорить в другом месте?

– Нет, нельзя, потому что нам надо поговорить сейчас же!

– Но ведь здесь опасно находиться.

– Опасно как раз другое – уйти.

– Вчера я пришла, как всегда, на работу, – нехотя начала Опал Санли. – В квартире Хоксли никого не было. Обычно миссис Пэрлин находится там почти всегда, готовит к моему приходу записи на пластинках.

– Пластинках? – переспросил Мейсон.

– Да, знаете, такие восковые пластинки, на которые наговаривается текст.

– А-а!

– На этот раз я ничего не нашла. И самой миссис Пэрлин тоже не было дома.

– А Хоксли?

– Ах, я так редко его видела! Он большую часть дня спит. Работает по ночам.

– Но все же вы видели его вчера?

– О да.

– Продолжайте.

– Я сначала никак не могла понять, как это случилось, что он не оставил мне никакой работы. Даже записки! Потом я осмотрелась и, немного подождав, увидела вдруг, что дверь в комнату мистера Хоксли открыта. Я заглянула туда, потом вошла и – о, ужас! – увидела сейф, перед которым была большая лужа крови. Не помню, как добралась до гаража, где у нас стоит машина.

– Это в доме по соседству?

– Да, Джентри сдали Хоксли внаем гараж.

– И там стояла машина?

– Да, но в ней я обнаружила кровавые пятна по всему заднему сиденью… Это правда, мистер Мейсон, и это все, что я знаю. Потом я позвонила в полицию.

– А почему сейчас не хотите сделать этого?

– Да потому, что никак не смогу объяснить свое присутствие здесь. Не смогу объяснить… многое.

– Чего, например?

– Вообще… все эти сложности, которые возникли после того, что здесь произошло. Вы разве не понимаете? Ведь мы с миссис Пэрлин вместе работали, и они, там в полиции, станут подозревать нас в том, что мы сообща решили убрать мистера Хоксли.

– Зачем вам было его убирать?

– Не знаю. Я только знаю, что они скажут именно так. Дело выглядит так, будто у меня была какая-то связь с миссис Пэрлин, будто она связывалась со мной сегодня, а я не уведомила полицию.

– Но она же и в самом деле связывалась с вами, ведь так?

– Ну, в некотором роде – да.

– И вы не сообщили полиции…

– Она же меня предупредила.

Мейсон взглянул на часы и после некоторых колебаний предложил:

– А что, если я это сделаю вместо вас? Как поступите?