Дело о шубе деда Мороза

Орлова Анна

— Свидетельство о браке? Выходит, Бьярт был женат?

— Ага, — подтвердил Эринг мрачно. — На какой-то госпоже Мэве. Даже страховку на ее имя оформил, правда, не платил по ней последние месяцы. Надо бы…

Что надо, узнать я не успела. Отвлеклась на вскрик и грохот в коридоре.

Эринг сообразил быстро: подскочил и рывком открыл дверь.

— Кто тут грел уши?..

А потом тихо выругался.

Мгновением позже я опознала знакомые всхлипы. Мама?!

Пришлось оказывать ей первую

помощь. Нашатыря не нашлось, зато пара пощечин быстро привели маму в чувство. Эринг усадил ее на стул.

Мама схватилась за горящие щеки и подняла на меня потерянный взгляд.

— Он женат?!

И столько горестного недоумения было в ее словах, что я отвела глаза.

Эринг хмурился, чесал в затылке. Потом сунул руки в карманы и спросил строго:

— То есть вы об этом не знали? Подумайте хорошо, прежде чем ответить.

Она поджала узкие губы и сжала ладони.

— Я… — начала дрожащим голосом. Откашлялась и сказала уже увереннее: — Я понятия не имела!

Эринг отрывисто кивнул.

— Хорошо. Сейчас я запишу ваши показания.

И принялся собственноручно что-то строчить за уставленным грязной посудой столом.

Я прикусила губу. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Одна подозреваемая — моя тетя, другая и вовсе родная мать! Поверит ли ей суд? За кулисы она была вхожа, местные порядки знала. И мотив железный — ревность и месть за обман. Мама-то этого Бьярта не первый год содержала, долги его карточные платила. А он ей голову морочил!

Может, и правда?..

Я мотнула головой. Хоть бы еще один подозреваемый! Кстати…

— Мама, — окликнула я, пока Эринг методично заполнял анкетные данные. — Ты что-нибудь слышала о попытках сорвать выступление?

— Да! — ответила она тут же. — Бьярт жаловался, — она приложила к глазам насквозь мокрый кружевной платок, — что какой-то сумасшедший его преследовал!

— А имени ты, случаем, не знаешь?

Эринг даже писать перестал, насторожил уши.

— Знаю! — мама украдкой разглядывала в зеркальце свое заплаканное лицо. — Господин Идмунд, он в трех домах отсюда живет.

— Отлично! — Эринг потер руки. — Сейчас отправлю Амунди… А, нет. Лучше я сам! А вы идите-ка домой, госпожа Элина. Идите-идите, вам надо отдохнуть.

Мама поникла, и я ее пожалела:

— Можешь переночевать у нас.

В конце концов, одна бабушка там уже сидит. А где одна, там и второй место найдется…

* * *

Я увязалась за Эрингом. Пока Амунди вылавливал соседей в качестве понятых, я поинтересовалась тихо:

— Эринг, ты уверен? Сам же говорил про самоотвод.

Он встряхнулся по-собачьи и поднял на меня красные от усталости глаза.

— Пока Ламара вызовут, пока он войдет в

курс дела, часа два пройдет. А время терять нельзя.

И поддел носком сугроб. Я лишь вздохнула. Понятно, Эринг надеется преподнести коллеге готового преступника, чтоб тетю Хельгу не дергали.

На улице валил густой снег, щипал мороз, и я приплясывала от холода. Уже часов десять вечера, когда домой попаду — вообще неизвестно.

Наконец Амунди вернулся и пригнал перед собой (точь-в-точь овчарка) двух испуганных тетенек. Громыхнул кулаком в дверь.

Открыли тотчас же. На пороге стоял высокий пожилой господин типажа «трезвенник-язвенник». Болезненная худоба и желтоватая кожа выдавали неполадки с пищеварением.

— Кто вы такие и что вам нужно? — он нервно поправил пенсне.

Я схватила Эринга за рукав и шепнула ему:

— Я его видела сегодня в театре!

Приятель разом подобрался. Кивнул чуть заметно и уточнил громко:

— Господин Идмунд?

— Он самый. А что, собственно?..

— Инспектор Эринг, констебль Амунди! — отрывисто представился Эринг. — Разрешите войти?

— Что вам нужно? — он уцепился за дверной косяк, как строптивый кот. Только больно тощий — видимо, помоечный.

Эринг смерил его взглядом.

— Ответы. Или вы предпочитаете говорить в полиции?

Господин Идмунд вздрогнул и наконец посторонился.

— Мы тут немного осмотримся, не возражаете? — с порога поинтересовался Эринг.

Ошеломленный напором бедняга проблеял:

— Да-да. Так сказать, чувствуйте себя как дома.

И хихикнул нервно.

Эринг довольно потер покрасневшие от мороза руки и коршуном оглядел фронт работ…

Долго копаться ему не пришлось. Там же, в прихожей, он торжествующе извлек из шкафа наряд Деда Мороза с уже подсохшими бурыми пятнышками на груди.

— Это ваше? — инспектор резко обернулся к хозяину дома.

— Д-да, — выдавил тот, хлопая белесыми ресницами. — А что, позвольте спросить?..

— Зачем вам театральный костюм? — спросил Эринг прямо, и на желтых щеках господина Идмунда зарделись неровные пятна.

Он молчал, и Эринг продолжил давить:

— Это ведь костюм Деда Мороза? Еще и со следами крови!

— Я все могу объяснить! — взмолился хозяин дома, нашаривая за спиной стул. Почти упал на него и на мгновение закрыл лицо руками. — Я… Я учитель истории, преподаю в школе. Я протестую, решительно протестую против коверкания наших исконных традиций! У нас ведь есть прекрасные праздники — Первого снега и Йоля! А этот Новый год… Он чуждый нашему народу, понимаете?!

Он разгорячился, засверкал глазами. Фанатик!

— Поэтому вы угрожали актерам? — спросил Эринг недоверчиво.

Господин Идмунд только отмахнулся.