Дело о шубе деда Мороза
Шрифт:
Он картинно прижал ладони к груди.
— Ладно, — вздохнул Эринг, оглядываясь. — Тогда пойдемте в ваш кабинет. Поговорим.
И махнул рукой, подзывая тетю Хельгу, флегматично наблюдающую за суетой из кресла в углу. Мы с Исмиром увязались за ними, констебль Амунди потопал следом.
Тетя разумно прихватила свежий кофейник и тарелку с бутербродами.
На пороге кабинета пухленький директор притормозил, оглядел царящий вокруг бардак и всплеснул руками.
— Прав был покойник! Надо было ее уволить.
—
— И в чем прав? — поддакнула я.
— А? — встрепенулся директор.
— Кого уволить? — повторил Эринг, подперев щеку рукой. Поморгал и попросил: — Можно мне кофе?
— Я налью, — вызвалась тетя Хельга.
Эринг поблагодарил ее улыбкой и повернулся к директору.
— Да уборщицу, — тот с досадой махнул рукой. — Говорил мне Бьярт, что она сюда по его душу явилась, а я не верил.
— По его душу — это как? — осторожно уточнил Эринг, не веря удаче. — Она ему угрожала, преследовала?
Мгновение директор непонимающе на него таращился, потом расхохотался.
— Да боги с вами, инспектор! Просто ходила за ним хвостиком, следила. Он, хм, был известным дамским угодником…
— Кобелем он был, — уточнила тетушка безмятежно.
Директор покосился на нее с укоризной, но возражать не стал. Как говорится, из песни слов не выкинешь.
Эринг отхлебнул кофе и спросил недоверчиво:
— Вот так пришел и нажаловался на уборщицу? По-моему, такие как господин Бьярт наоборот от внимания млеют.
— Так-то оно так, — вздохнул господин Торольв. — Но она, кажется, его бывшая… Хотя ума не приложу, что он нашел в этом сером воробышке. Он с гастролей вернулся, как увидел ее — сразу ко мне. Уволь, говорит! А я тогда на него крепко зол был из-за одного дела, решил вот проучить.
Мы с Эрингом переглянулись.
— Так-так, — протянул он, блестя глазами. Куда и подевалась усталость! — Значит, сразу попросил уборщицу турнуть?
— Ну, — директор пригладил усики и кивнул. — Точно, прям в тот же день, как с гастролей вернулся, в сентябре.
— Четыре месяца назад, — подсчитал Эринг и задумался. Потом взметнулся, как пружиной подброшенный. — Минуту!
Эринг оккупировал телефон в углу и, похоже, даже умудрился кому-то дозвониться, несмотря на поздний час…
— Ну вот, кое-что проясняется, — довольно заявил он, вернувшись на свое место. — Господин Торольв, а вы документы этой вашей уборщицы видели? Как ее там?
— Эва, — подсказала тетя Хельга, прикуривая.
— Ну-у-у, — смутился директор, отведя глаза. — Признаться, я ее просто так взял. Не просить же у уборщицы рекомендации с резюме!
— Короче, работает без оформления, — понял Эринг.
— Ну… Да. Кто же знал!
Действительно, кто мог знать?
— А мусор из театра когда вывозят? — продолжил
Директор даже рот приоткрыл.
— Э-э-э. Так утром, в семь утра машина приезжает и баки забирает.
Эринг вздохнул.
— Ладно, придется копаться на свалке. Еще один вопрос, и я от вас отстану.
Директор всем своим видом выразил готовность ответить хоть на сотню самых заковыристых вопросов, лишь бы этот кошмар наконец закончился.
— Сегодня в зале было холодней, чем всегда?
Вот же гад, решил меня проверить!
Господин Торольв растерялся. Похоже, в зал-то он и не заходил. Зато не растерялась тетя Хельга.
— Намного, — сообщила она, выпуская клуб дыма. — Даже странно, ведь отопление было включено на полную мощность. А это имеет значение?
— Еще какое! — заверил Эринг с чувством. И повысил голос: — Амунди!
Бравый констебль возник на пороге и воззрился на начальство.
— Неси протоколы опроса свидетелей! — скомандовал Эринг. Амунди молча положил перед ним стопку исписанной бумаги и Эринг тут же ею зашуршал. — Так-так… О как!
Он поднял взгляд и довольно улыбнулся.
— Ну вот! Теперь все ясно.
— Что ясно?! — директор даже подпрыгнул на месте.
Эринг от него отмахнулся.
— Репетиция же была в шесть, правильно? — уточнил он почему-то у тети Хельги. Та лишь кивнула, с интересом посматривая на развившего бурную деятельность инспектора. — Тогда все сходится. У нее железное алиби с семнадцати ноль-ноль до двадцати тридцати. Была у подруги на Дне рождения, праздновали в кафе.
Действительно, все одно к одному!
— Прямых улик у тебя нет, — напомнил Исмир, который до того в расследование не вмешивался. Не по чину ледяному дракону такой ерундой заниматься, ему международные дела подавай.
Эринг ухмыльнулся и с удовольствием потянулся.
— Придется ее расколоть!
— Как? — скептически поинтересовалась я. — Очень хладнокровная дама, знаешь ли.
— Нервы есть у всех, — Эринг одарил меня широкой улыбкой. — Устроим спектакль. В конце концов, мы же в театре!
— Дамы и господа! — зычно позвал директор, выйдя в холл. — Переходим в зал. Все — в зал!
Актеры, актрисы и прочий персонал потянулись за ним неровным клином. Расселись в партере, хотя эдакий ракурс — не со сцены, а на нее — был им явно непривычен. В проходах замерли констебли, сам Эринг устроился за столом на сцене, рядом с директором театра. Инспектор похлопал ладонью по столешнице, требуя тишины.
— Приступим, — объявил он деловито. — Я — инспектор Эринг из Ингойского сыскного агентства. Расследую дело об убийстве вашего коллеги, господина Бьярта. Может, кто-то хочет мне что-то сообщить?