Дело о стаях
Шрифт:
— Ты оставил телефон дома, — напоминает Демид и приходит черед Славы поджимать губы. Только вот отступать или стыдиться он не собирается.
— Перед тем как уехать я звонил тебе, чтобы узнать добрались ли вы, но телефон был недоступен. Так что не смей обвинять меня в оставленном дома телефоне, слышишь? Ты не ответил и не перезвонил потом. Так что не надо наезжать на меня.
Слава дышит шумно, заполошно, будто только что пробежал стометровку. Они стоят нос к носу, и он не собирается отступать.
— Не дозвонившись до меня, ты мог позвонить
Слава выдыхается так же внезапно, как и заводится. Просто кончается запал, оставляя после себя внутри звенящую пустоту.
— Ладно, забей. Поехали, — он отворачивается, не желая больше смотреть в напряжённое лицо.
— Слав, — тихо зовёт Демид из-за спины, но Слава даже не поворачивает головы.
— Ты сможешь вести? Я не помню, куда права сунул, так что, пока не найду, за руль мне нельзя.
— Слав, — снова зовёт Демид, когда Слава уже оказывается рядом с пассажирской дверью. — Посмотри на меня.
— Зачем?
Слава всё-таки оборачивается, внезапно снова оказываясь нос к носу с Демидом. Тот подошёл так тихо, что он даже не заметил этого.
— Чего тебе?
— Прости.
Совсем недавно Слава бы съязвил на эту тему. Слишком уж редко Демид признаёт свои ошибки и уж тем более извиняется, но сейчас… У Славы просто нет на это сил. Поэтому он лишь пожимает плечами, а потом, внезапно уткнувшись лбом в грудь, признаётся:
— Я так испугался, Демид. Ты не представляешь, как мне было страшно, когда я увидел вашу фотографию и понял, что эта охота ведётся на вас.
Слава шумно втягивает носом воздух, когда на затылок ложится крепкая, горячая ладонь и пальцы успокаивающе зарываются в волосы.
— Прости, — повторяет Демид очень тихо, и Слава чувствует, как обжигают глаза непрошеные слёзы.
Он так чертовски испугался тогда.
— У тебя есть планы на ближайшие дни? — внезапно интересуется Слава, поворачиваясь к Демиду, когда они выезжают на главную дорогу. — Так как, никакие проекты не ждут твоего возвращения из отпуска?
Он не торопит, просто вновь повисшее в машине молчание напряжением оседает на плечи.
— Что ты задумал? — наконец-то отзывается Демид, бросив на него быстрый взгляд и тут же вернув всё внимание дороге.
— Ничего. Абсолютно ничего. Ты слишком плохо обо мне думаешь.
Слава строит оскорбленную невинность, прекрасно зная, что это не сработает. Не с Демидом.
— А всё же?
— Хочу съездить к матери. Если у тебя планы, то подбрось до ближайшего вокзала, дальше мы сами. Или я поеду один, если ты заберёшь Аню домой. Так даже лучше будет, я думаю…
Последнее Слава произносит уже совсем тихо.
— Так что? — торопит он, так и не дождавшись ответа. Однако Демид снова ничего и не говорит, лишь разворачивается
— Спасибо.
Слава прижимается затылком к подголовнику, прикрывая глаза и тихо выдыхая.
Плечо под пластырем неприятно пульсирует, а мысли в голове разбегаются, не давая ухватить себя за эфемерный хвост.
Сидр, Богдан, Герман…
Произошедшие события тянутся друг за другом, словно нанизанные на нитку бусины.
«Ты мой сын».
Слава зажмуривается до боли.
«Я будто ведомый за верёвку осёл. Провели от и до, чтобы я оказался нос к носу с Демидом. Чтобы я убил их…»
Злость тугой спиралью скручивается внутри и руки сами собой сжимаются в кулаки. От того чтобы пустить их в ход Славу удерживает лишь понимание, что до Германа не дотянуться.
«Приглашение в команду, совместная охота… Одна большая чёртова ловушка, в которую я с удовольствием шагнул!» — Слава прикусывает губу, торопливо перебирая в памяти бусины-события и добирается до того самого дня, когда Фёдор Игнатьевич позвал его к себе в кабинет чтобы показать папку. Те чёртовых несколько листов досье. Наживка, которую он с радостью заглотил.
Мат, который Слава за последние годы научил себя сдерживать, так и рвётся с языка, но застревает в горле, когда сжатый кулак накрывает и чуть сжимает горячая ладонь. От этого простого действия сжатая внутри пружина ослабевает, позволяя немного расслабиться и разжать кулаки.
— Он сказал, что он мой отец, — спустя некоторое время наконец-то шепчет Слава.
— И ты ему веришь? — спокойно уточняет Демид вместо того чтобы переспросить, давая тем самым понять, что в лесу он слышал слова Германа.
— Не знаю. Я о своём отце вообще ничего не знаю. Даже имени, — Слава невесело усмехается, рассматривая потолок над головой. — В детстве я спрашивал у матери. Пытался узнать хоть что-то, но единственное чего от неё добился, что он мудак. Помню, я на неё тогда очень обиделся, а потом увидел, как она плачет. Больше мы с ней о нём не говорили.
— И ты хочешь поговорить о нём сейчас, — Демид не спрашивает, просто констатирует факт.
Ответа не требуется, и Слава молчит, рассматривая спокойный сосредоточенный профиль. Поговорить с матерью ему так или иначе придётся, как и добраться до Германа.
— Да, — всё-таки отзывается Слава, нарушая установившуюся в салоне тишину. — Пожалуй, пришло время для этого разговора.
Первый телефонный звонок застаёт их за обедом в придорожной забегаловке, где Аня с аппетитом вгрызается в куриную ножку. Выходя наружу, Слава мысленно прощается с неплохой на вид котлетой, на которую положила глаз дочь, и посмеивается. Вот только улыбка исчезает, стоит только принять вызов.
— Тут пусто, Слав, — сообщает Сабина. — Соседи сказали, что они уехали пару часов назад.