Дело о стаях
Шрифт:
Развернувшись, Герман уходит, оставляя Славу стоять у дверей кафе.
«Серьёзно? Ты меня за щенка принимаешь?!»
Злость вновь огнём вспыхивает в груди, однако одного взгляда в ту сторону, где стоит машина Демида хватает, чтобы пламя сбили ледяные щупальца страха.
«Он с ним ничего не сделал, — успокаивает себя Слава, сжимая руки в карманах в кулаки. — Он бы попросту не успел».
— Ты идёшь или тебе нужно ещё более особое приглашение?
Насмешливый голос бьёт кнутом по оголённым нервам и, глухо рыкнув, Слава устремляется
— Твой рюкзак сзади, — замечает Герман, когда Слава забирается на переднее пассажирское сидение и захлопывает дверь. — Пристегнись.
Рюкзак действительно оказывается там. Лежит, приткнувшись тёмным пятном у самой двери.
— Итак, — выруливая со стоянки, начинает Герман. — Арина подтвердила мои слова? Или решила глупить и дальше, играя в глухую несознанку?
— Подтвердила, — неохотно отзывается Слава, глядя в окно.
Машина устремляется к городу, оставляя кафе и Демида позади. Слава силится рассмотреть хоть что-то в боковом зеркале заднего вида, однако машина оказывается надёжно спрятана за разросшимися кустами.
— Поумнела, значит. Хорошая девочка.
Звучащее в голосе Германа удовлетворение порождает внутри Славы раздражение, и он сильно сжимает зубы.
«Будь паинькой, — требует от себя Слава, продолжая смотреть в окно на то, как меняется пейзаж по мере приближения к городу. — Не позволяй себя провоцировать».
— Так почему ты один? У тебя всё ещё есть Леонид и Богдан, — закидывает удочку Слава.
— Леонид с Богданом. Ты и сам должен понимать, что оставлять его одного нельзя.
— Потому что ты считаешь, что он обратится?
— Я не считаю, я знаю.
Руль скрипит под пальцами Германа и Слава оборачивается, чтобы посмотреть. Он ожидает найти на чужом лице следы переживания или беспокойства, но находит лишь напряжение, недовольство и капельку злости.
— Вы его хоть врачу показывали или решили, что «и так сойдёт»? У него была высокая температура, когда мы в последний раз виделись.
— Да, — обрубает Герман. — Порция уколов, которые предсказуемо не помогли. Укус оборотня лечится только смертью. Но я обещал тебе дождаться полнолуния. Поэтому он всё ещё жив.
«Тебя нисколько не волнует, что он твой сын, тварь?!»
Слава шумно выдыхает, на мгновение прикрывая глаза и заставляя себя успокоиться.
— И ты дождёшься? — спрашивает он уже гораздо спокойней и судорожно подсчитывает, сколько осталось до полнолуния, сколько у них ещё дней в запасе и сбивается от короткого, равнодушного: «Нет».
— Я уже говорил, он либо умрёт, либо обратится и это случится гораздо раньше полнолуния.
«Он умирает, — Слава сглатывает, отворачиваясь обратно к окну. — Умирает, чтобы вернуться перерожденным».
— Куда мы едем?
— Вид там красивый, — уходит от ответа Герман. — Тебе понравится.
Глава 20
— Значит, первые координаты
— Скорее чтобы ты задумался, — поправляет его тот с усмешкой. — Ты ведь заметил, что они были довольно близко к дому Арины. Они не могли тебя не задеть.
Поджав губы, Слава не отзывается, упрямо продолжая смотреть на сгустившуюся за пределами освещённой трассы темноту. То тут, то там в ней вспыхивают огоньки: окна жилых домов, заправка, кафе…
— Не дуйся, ты же мужчина.
Насмешливо-холодное требование заставляет Славу обернуться. Только тот не смотрит в ответ, уделяя всё внимание дороге.
— Ты действительно вырос смелым и умным, — продолжает меж тем Герман. — Немного слабым, конечно… Но это издержки воспитания женщиной. Ну да ладно, это поправимо. Думаю, мы без проблем от этого избавимся. А с окружением твоим нужно что-то делать…
Слава стискивает зубы, заставляя себя молчать, однако темнота за окном для него сгущается ещё больше, а потом и вовсе превращается в голодную пустоту. Есть только салон автомобиля и они в нём.
— Хотя Руслан с его дочерью хороши, тут никаких нареканий. Я рад, что ты с ними сошёлся. А вот с псинами ты сглупил. Я, конечно, понимаю, это воспитание твоей матери. Женщины любят всё пушистое и маленькое. Видимо и тебя приучила. Вот ты и завёл щенка. Но, честно, лучше собаку заведи.
«Ты совсем больной?!»
Волна злости поднимается изнутри, обжигая и подсказывая решение.
«Оно единственно верное. Мертвецы не причиняют боли, — подсказывает что-то внутри, царапая острыми коготками горло и подталкивая под локоть. — Ну же».
Слава сжимает кулаки, до боли вгоняя короткие ногти в кожу и заставляя себя успокоиться.
«Мысли трезво, придурок! Он не доберётся до Ани. Вытащишь Богдана, вернёшься, и твоя стая пополнится. А потом вернёшься за Германом. Он должен сесть, а не сдохнуть! Смерть для него слишком лёгкий выход».
— Кстати, как тебе дочь Руслана? Кажется Сабина?
Брошенный на Славу взгляд горит лукавством, вызывая недоумение, которое исчезает, стоит только Герману продолжить.
— Она выросла красавицей. Слышал, вы общаетесь.
— Общаемся, — нехотя соглашается Слава, понимая, что Герман ждёт ответа, а если он и дальше не будет следить нормально за дорогой, то они обязательно куда-нибудь врежутся.
— Так что между вами?
— Мы друзья, друзьями и останемся.
— Присмотрись к ней. Охотникам лучше держаться вместе. Но если вдруг она не в твоём вкусе, то есть и другие достойные охотницы.
— Я не породистый кобель, чтобы устраивать мне вязки, — срывается Слава на злое рычание.
— Ты не оборотень, чтобы говорить о вязках! — на мгновение повышает голос Герман и тут же успокаивается, будто и не было этой вспышки. — Понахватался ты от них знатно… Но ничего, вычистим. Я займусь твоим воспитанием.