Дело о свалке токсичных заклинаний
Шрифт:
Вышло, однако, по-другому. Кому, как не нам с вами, это знать: ведь Энджел-Сити стоит на берегу Тихого океана. У нас больше нет бескрайних просторов и свежей воды. Промышленная магия творит все больше и больше чудес, а ее отходы становятся все опаснее и опаснее. И вам не захотелось бы жить рядом с этими отходами, уж поверьте. Моя работа в том и состоит, чтобы не допускать такого соседства.
– Так что же стряслось на Девонширской свалке? – спросил я, от души надеясь услышать в ответ «ничего особенного».
Множество местных предприятий свозят туда свои отходы, причем большинство из них, самые крупные, работают
– Дэйв, мы не уверены, что там и в самом деле происходит что-то неладное, – начал Чарли. – И все же кое-кто из местных жителей, – он не уточнил, кто именно, – пишет жалобы.
– И что, обоснованные? – поинтересовался я. Не помню случая, чтобы население радовалось соседству со свалками магических отходов. Люди не любят шум, не любят заклинания, не любят мух – и я не могу их за это осуждать. А вам приятно было бы обнаружить у себя на заднем дворе кучу всякой всячины, использовавшейся для общения с Вельзевулом? Правда, Чарли говорит, что там вообще-то ничего не происходит. И все же… – Вот это ты и должен выяснить, – заявил Чарли.
– Ладно, – буркнул я. Потом у меня в голове словно что-то щелкнуло. Я еще толком не проснулся, потому и не понял сразу. – А что значит «произвести осторожную прикидку»? Почему бы не появиться там с хоругвями под барабанную дробь?
Официальная комиссия АЗОС заслуживает того, чтобы на нее посмотреть: два экзорциста, чудотворец и шаманы из обеих Америк, Монголии и Африки. Словом, целая свора. Порой одного их появления бывает достаточно, чтобы начали твориться вещи самые невероятные.
– Потому что я хочу, чтобы ты действовал именно таким образом, – устало ответил Чарли. – Меня попросили вести расследование неофициально – до тех пор, пока это возможно. Как ты думаешь, почему я звоню тебе домой? Для всех будет лучше, если ты не станешь высовываться, пока не найдешь что-нибудь по-настоящему подозрительное. Ну пожалуйста, Дэйв. – Ладно, Чарли. – Я был перед ним в долгу, к тому же он славный малый. – Это связано с политикой, да? – Последнее слово у меня прозвучало как ругательство.
– А что сейчас с ней не связано? – Он не стал отрицать, но и не сказал «да».
Я не винил Чарли, ведь у него работа, которую жаль потерять. А у телефонных бесов есть уши – и слабости тоже есть. Их можно запугать, обмануть, словом, так или иначе заставить проболтаться. Системы защиты телефонной связи появились достаточно давно, но еще не все дьяволы об этом знают. Я вздохнул.
– Ты можешь хотя бы намекнуть, кто не хочет, чтобы я поднимал шум? Тогда я и сам соображу, что к чему.
В трубке воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабым дыханием моего бесенка. Я опять вздохнул. Утречко выдалось еще то.
– О'кей, Чарли. Я сообщу тебе, если что узнаю. – «Что-нибудь особенно мерзкое», – добавил я про себя. Вздохнув напоследок для выразительности, я сказал: – Ладно, вылечу в долину прямо сейчас. Видит Бог, лучше поехать пораньше, пока шоссе святого Иакова еще не переполнено.
– Спасибо, Дэвид. Я тебе очень признателен. – Келли явно обрадовался тому, что вынудил меня плясать под свою дудку.
– Ну еще бы. – Я представил себе длинный, бестолковый день. – Пока, Чарли.
Я повесил трубку. Бесенок сразу заснул. Как мне хотелось последовать его примеру!
Я быстренько принял холодный
В моем доме, наверное, такие же пропускные правила, как и везде. Вылететь отсюда может всякий, но чтобы влететь, надо предъявить демону-привратнику особый входной талисман или же демона должен заклясть кто-нибудь из жильцов, ваших знакомых. Иначе вы шмякнетесь на землю, и причем – с наружной стороны ограды.
На высоте около двадцати футов я устремился по Второму бульвару на запад. Движение было уже довольно интенсивным, правда, в предрассветных сумерках всем водителям пришлось зажечь светильники.
Демон-постовой, пропускающий ковры на скоростное шоссе святого Иакова, – всего лишь разновидность обычного демона-привратника. Он открывает ворота на такой промежуток времени, чтобы на шоссе успел проскочить только один ковер. Никто не способен разжалобить Постового. Конечно, если вы достаточно проворны – и достаточно глупы, – можно попытаться проскользнуть у кого-нибудь на хвосте. Тогда Постовой запомнит узор вашего ковра, и через несколько дней в почтовом ящике как по волшебству появится квитанция штрафа. Мало кто отваживается на подобное лихачество дважды.
Но несмотря на усилия бесплотных регулировщиков, все главные магистрали забиты до отказа. Я то и дело застревал в пробках, хоть и вылетел довольно рано. Немного севернее на шоссе случилась авария: ковер потерял управление. К тому же придурок-водитель – не берусь судить, есть ли у него душа, но мозгов-то уж точно нет, – забыл пристегнуть ремни.
Команда врачей уже высадилась рядом с пострадавшим. Среди них суетился священник – значит, дела плохи. Второй ковер «скорой помощи» приземлился прямо под трассой. Санитары оказывали первую помощь менее забывчивым жертвам. Народ, разинув рты, глядел на это зрелище, и потому двигался еще медленнее. Такова уж ненавистная мне природа зевак.
Выбравшись из района аварии, я быстро пролетел несколько миль, пока не пришлось сбавить скорость на развилке шоссе святой Моники. Если подумать, то напряженное движение в трех направлениях – вещь довольно-таки жуткая. Только горожане, которые ежедневно варятся в этом котле, привыкли и ничуть не ужасаются.
После Уэствуда транспорта поубавилось, и вскоре я очутился в долине Сан-Фердинанда. Я съехал с магистрали и некоторое время шнырял вокруг, потихоньку подбираясь к Девонширской свалке и высматривая какие-нибудь признаки, которые могли бы подсказать мне, почему это место так беспокоит Чарли Келли.
Поначалу я ничего не заметил, и сердце мое возрадовалось. Всего несколько десятилетий назад в этой долине были лишь фермы да цитрусовые рощи. Теперь деревья исчезли, а дома выросли, и даже завелась собственная промышленность (в конце концов, не будь ее, не было бы и пресловутой помойки). Тем не менее в Энджел-Сити долину Сан-Фердинанда все еще считают «спальным районом». Тут много жилых домов, много детей, много школ. Вам бы и в голову не пришло, что в таком окружении может обосноваться нечто мерзкое и токсичное.