Дело о взбесившемся враче (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
– И все-таки, ради чего?- настаивал я.
– Ради четырех с половиной миллионов долларов,- пожал плечами Калимов.После заключения этого контракта я мог уехать в какую-нибудь теплую страну и забыть обо всем. Я имею все права на это изобретение, я тоже участвовал в разработке методики раннего обнаружения лейкемии и имею право на патент.
– Это было еще в институте? догадался я.- И в разработке участвовали не только вы, но и ваши сокурсники?
– Да, мы работали над этой методикой почти всем курсом. Но когда дело подходило к концу, нас осталось одиннадцать. Мы разработали неплохую схему ранней
– А какова была официальная версия отказа в патентовании?- осторожно спросил я.
– Они сказали, что слишком дорого. Тогда действительно не было многого из того, что сейчас в порядке вещей. Того же лазера, спектрального анализа, электронных микроскопов.
– А сейчас это все есть, и ваше изобретение получило новую жизнь?спросил я.
– Именно! воскликнул Калимов.- Новую жизнь! Я запатентовал методику на свое имя и предложил патент англичанам. Они заинтересовались, но стали проверять законность моих прав на изобретение. Это-то ерунда, я единственный законный правообладатель. Но эти пуритане стали проверять, не найдутся ли люди, способные опротестовать законность моих прав.
Чертова заявка сохранилась, и они могли выйти на других. Но это мое изобретение! Мое! Ведь никому из них в голову не пришло возобновить процедуру регистрации! Так какое они право имеют на мои деньги?!
Калимов повернулся ко мне всем телом. Глаза его горели, ноздри раздувались. Я попытался встать, но бизнесмен схватил меня за руку.
– Нет, ты должен знать, что я не мог поступить иначе,- крепко держа меня за правую руку - так, что я не мог достать пистолет, заговорил он.- Ты правильно сказал: новая жизнь! Но новая жизнь всегда рождается с кровью и болью. Уж кому, как не мне, врачу, знать это!
– Отпустите меня,- потребовал я, безуспешно пытаясь освободиться. Калимов был явно сильнее меня, и это мне очень не нравилось.
– Не-е-ет,- рассмеялся он,- ты сам выбрал свою судьбу. Не надо тебе было копаться в этом деле.
Калимов резко повернул мою правую руку, и она сразу потеряла чувствительность. Я попытался левой достать пистолет, но Калимов заметил мое движение и молниеносным движением выбил газовик. А потом ударом костяшками пальцев по плечевой кости обездвижил и вторую руку.
– Ты не бойся,- прохрипел он, доставая одноразовый шприц,- тебе не будет больно. Просто уснешь.
Я с ужасом понял, что, кажется, влип довольно серьезно, и мысленно обругал себя, что не позаботился о страховке. Но кто ж знал, что все получится так скверно! А теперь уже поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Калимов уже воткнул иголку мне в ногу... И тут откуда-то сзади налетел вихрь, и Калимова от меня словно ветром унесло. Послышались чьи-то крики, мат, звонкие шлепки ударов. Мне уже было все равно, я медленно уплывал куда-то...
***
Я вышел из больницы, немного постоял и двинулся прямо к ларьку: очень хотелось пива. Меня должны были выписать лишь завтра, но я убедил врачей, что буду только зря занимать койко-место. Чувствовал я себя превосходно, и меня отпустили, взяв расписку, что всю ответственность за свое здоровье я беру на себя.
Пиво
(как мне сказали врачи, это было снотворное из группы барбитуратов, что-то типа веронала или нембутала, только очень высокой концентрации), в ином случае мне бы уже не довелось больше попить пивка: вряд ли в аду подают "Балтику" или "Невское".
Как оказалось, меня спасла недоверчивость Спозаранника. После того как я выпросил у него диктофон, он тут же позвонил Обнорскому на мобильник и доложил о происшедшем. Обнорский понял, что, несмотря на его приказ, я продолжаю охоту за призрачным (по его мнению) маньяком, и, раз взял диктофон, значит, собираюсь кого-то записывать. Шеф решил, что я могу влипнуть в какую-нибудь мерзкую историю, да к тому же и Агентство подставить.
Он дал команду Зудинцеву и Каширину немедленно сесть мне на хвост и проследить, куда это я отправился. В общем, когда мы с бизнесменом входили в скверик, все подступы во двор были уже под контролем сотрудников Агентства во главе с Обнорским и бойцов из дружественной нам охранной фирмы "Бонжур-секьюр" во главе с Юрием Шиповым. Как только они заметили, что беседа переходит в странную возню, Обнорский и Зудинцев бросились на Калимова и помешали ему довести свой план до конца.
Все это мне рассказали ребята из Агентства, зашедшие навестить меня в больницу на следующий день. Спозаранник даже соизволил сообщить, что диктофонная запись получилась превосходно, но тут же "подсластил" пилюлю, сказав, что микрофон во время драки сломался и мне придется покупать новый. А затем "добил" заявлением, что от меня ждут статью в ближайший номер "Явки с повинной". Обнорский в больнице не появился, и Каширин по секрету сказал, что меня по выздоровлении ждет весьма неприятная с ним беседа. Ну и черт с ним, в первый раз, что ли?
ДЕЛО О ЗОЛОТЫХ НИТЯХ
Рассказывает Марина Агеева
"Заведует архивно-аналитическим отделом. До прихода в "Золотую пулю" работала редактором журнала "Стиль". Язвительна, конфликтна. Имеет двоих детей - дочь Марию, 24 лет, и сына Сергея, 16 лет. Муж - Агеев Роман, гендиректор ООО "МонолитСтройСервис". В последнее время часто проявляет ненужную инициативу в делах, не имеющих прямого отношения к ее должностным обязанностям. Неудавшийся роман с завхозом Алексеем Скрипкой и охлаждение отношений с коллегой Валентиной Горностаевой негативно сказались на ее характере".
Из служебной характеристики
Зуд очередной реструктуризации, охвативший руководство "Золотой пули", как обычно, пришелся на осень.
Унылая пора - дождей, туманов, разочарований в любви, катара верхних дыхательных путей и сезонного обострения психических заболеваний. В последнем я убедилась лично, добросовестно исполняя свои реформированные служебные обязанности. Новая редакция трудового соглашения предписывала начальнику архивно-аналитического отдела заниматься "приемом первичной информации". Авторство формулировки без сомнения принадлежало начальнику отдела расследований Глебу Спозараннику.