Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
– Все, кончилась халява! Я почти безработная, так что будь добра, подумай, как ты будешь зарабатывать на пропитание своей дочери!
На минуту в дверях кухни появилась полуголая девица, приложив к груди платье:
– Валюнь, посмотри - не толстит?
– Толстит!- заявила с набитым ртом девочка с таким же, как у девицы, курносым носиком.
Девица скривилась и убежала.
– Лопай, горе ты мое!- сказала Горностаева девочке и снова закричала в коридор: - Ты меня вообще-то слышишь, сестрица?!
Девица вновь забежала
– Постараюсь не поздно! Если что - позвоню!
Валентина бросила ей вслед взгляд, способный пробить бронированную дверь, и заорала:
– Александра! Не смей убегать! Я кормила вас три года, теперь вы обо мне позаботьтесь!
В ответ ей хлопнула входная дверь.
Я напряженно думал, что бы сказать, особенно учитывая то, что меня тут как бы не замечали. Ситуацию спасла девочка.
Она тронула Горностаеву за руку и протянула ей ложку с кашей.
– На! Теперь я тебя буду кормить три года...
Валя засмеялась и поцеловала племянницу в измазанную кашей щечку. А потом соизволила мрачно посмотреть на меня.
– Зачем пришел? Тебя мне только не хватало.
– Валь,- мирно сказал я,- пойдем погуляем!
***
На улицу мы попали где-то через час.
Я, конечно, догадывался, что детей иногда укладывают спать, но даже не подозревал, сколько мероприятий нужно совершить, чтобы это сделать. Я чувствовал себя выжатым как лимон после получасового изматывающего допроса на тему "А какую сказку ты еще знаешь?". Руки и спина болели после игры в любимого коня начдива Чапаева, но я был даже горд тем, как ловко я заманил младшую Горностаеву в ванную под предлогом продолжения этой игры. Правда, "Чапаев", хоть и чудом, но так и не утонул в реке Урал.
Я припарковался на набережной Фонтанки. Горностаева стояла у парапета, зябко кутаясь в плащ. Оценив ее сходство с бедной Лизой, я мялся рядом, не зная с чего начать.
– Откуда ты свалился на мою голову?- как всегда вопреки всяческой логике спросила она.
– У меня был знакомый, который в детстве свалился из окна. С тех пор он классно говорит по-английски. И жалеет только о том, что не запомнил, каким именно боком стукнулся при падении. Говорит, что если бы запомнил, то смог бы писать потом научные работы и получить какое-нибудь звание. Возможно, даже Нобелевскую премию.
– Наверное, случилось что-то серьезное, раз ты стал повторяться, Скрипка.
Это все, для чего ты меня позвал?
– Слушай, Горностаева...- я старался говорить деловито, но с грустными женщинами у меня это редко получается.
Поэтому я не удержался и довольно жалобно вздохнул: - Валя, мне нужна твоя помощь. Очень.
Она посмотрела на меня исподлобья.
– Хочу курить.
– Кури, здесь можно.
– В твоей машине. Я замерзла. И есть хочу.
– Прошу,- я с готовностью распахнул
Правда, заметив на стекле какую-то грязь, я стал старательно соскребать ее ногтем, но, заметив презрительный горностаевский взгляд, сел на водительское место.
– Да, а что это ты там говорила про "почти безработную"?
– Ухожу из Агентства.
– А чего?
– Из-за тебя...
Я подумал, что зря к ней поехал. А она взяла и закурила, нарушая все мои табу.
Стало понятно - я побежден. Будь проклят этот мерзкий понедельник!
***
Я хлопотал у плиты, на которой скворчала глазунья. Валя сидела за столом. Перед ней стояли бокал и бутылка "Нарзана". У нее было такое лицо, как будто она не знает, плакать ей или смеяться.
– Вот как я попал... Это были практически все деньги Агентства. А эти свиньи только насмехаются...
– А что ты хотел?.. У тебя ничего не горит?
Я, чертыхаясь, соскреб подгоревшую яичницу на ее тарелку:
– Кое-какие съедобные фрагменты, по-моему, остались. Поешь.
– Не хочу.
Упрямства в ней было на семерых.
Впрочем, сегодня это на меня не подействовало.
– Валь, все изменится, клянусь...
– Если я тебе помогу?
Я подумал, что, наверное, это так и выглядит.
– Нет. Можешь не помогать. Я без тебя... скучаю.
Горностаева демонстративно достала сигареты.
– Да ну?
– Вообще-то здесь не курят...- сказал я очередную глупость.- Но один раз можно, как думаешь?
– Я думаю, как уже тоже не раз говорила, что завхоз - это диагноз... Да ладно, шучу...- смилостивилась она и, убрав сигареты, подцепила на вилку кусок яичницы.- Значит, Ерш. Помню такого. Начинал на Галере - кидал лохов направо и налево...
– Как его можно вычислить?
– В принципе, думаю, что он должен где-то числиться. Раз уж он недавно освободился, значит, находится под надзором.
Если уже не бросился в бега.
– Значит, найти его можно!
Я ждал целую вечность, пока она прожевала очередной кусок моего кулинарного позора.
– Леша, предположим, ты его нашел.
И что, придешь и попросишь назад деньги, заработанные нечестным путем? Или, может, в милицию обратишься?
Я вздрогнул.
– Нет, позору не оберешься... Можно морду набить.
– Сам в милицию загремишь.
– Я должен вернуть деньги!!! Желательно до приезда Обнорского.
Тут Горностаева встала и так потянулась, что не будь я расстроен случилось бы непоправимое. В смысле, то, что уже случалось в этой самой квартире несколько раз. По ее взгляду было понятно, что она-то как раз не против. Сейчас она скажет: "Скрипка, я соскучилась",- подумал я. Но она сказала:
– Нужно их заработать.
Это было неожиданно.
– Пять тысяч? Если только тоже кого-нибудь кинуть...