Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

Константинов Андрей Дмитриевич

Я потопталась на месте, перебирая босыми ногами песок. И наконец посмотрела ему в лицо.

На Обнорском лица не было. Был набор из его частей - глаз, рта, носа,хаотично двигающихся в разных направлениях и, похоже, абсолютно неуправляемых. Обнорский... хохотал.

От хохота у него сотрясалось все тело. Он делал судорожные глотательные движения, но ничего не помогало: из перехваченного горла не раздавалось ни звука. Наконец, в пароксизме гомерического хохота он бухнулся на песок. Солнце било ему в лицо, и сквозь прикрытые ресницы - из-под которых

еще минута и брызнули бы слезы,- он продолжал озорно смотреть на меня.

– Ну, Светка,- у него, наконец, прорезалось больное горло,- много я про тебя разных историй слышал, но думал, что половина - выдумка.

А теперь вижу - правда.

Андрей откинулся на расставленные руки и продолжал - иронично, как мне показалось,- рассматривать меня. Его взгляд был бы раздевающим, если бы на мне была хоть ниточка. Но не было ничего, чем бы могла я занавеситься от этих озорных, смеющихся глаз.

– Ведь на полчаса всего отпустил от себя и - что? Борется голая на пляже с каким-то маньяком. Еще и штаны его попросила снять...- Обнорский опять зашелся в новом приступе смеха.- Нет, Завгородняя, с тобой точно не соскучишься...

У меня предательски защипало в уголках носа. Еще час назад я так хорошо о нем думала. Думала, вот будем вместе лежать на пляже, будем загорать и разговаривать. Или - молчать.

А он...

Я беспомощно развернула бывшего салатного цвета маечку (любимую, всю зиму мечтала, как надену ее в первый раз летом), бывшего изумрудного шелка брючки... Я думала, увидит меня Обнорский - порадуется. А он...

Я отвернулась: почувствовала, как соленая влага неожиданно подступила к глазам.

– Све-та! Эй! Ты - что?..

Лучше бы он молчал. А он...

Я размахнулась, чтобы швырнуть куда подальше это былое великолепие. Но покачнулась и поняла, что падаю. И упала бы. Если бы не его руки, вовремя подхватившие меня...

***

– Поехали?

Андрей, видно, забыл, что я осталась без одежды.

– Как я... в таком виде?

Андрей снова хмыкнул:

– Перед своим шефом, стало быть, ты можешь находиться в таком виде, а перед другими - стесняешься?

Ах ты - так!

Я решительно направилась в сторону джипа.

– Стоп! Стоп!- Андрей ухватил меня за руку.- Ты, Светка, все-таки профессиональная провокаторша. Азеф в юбке!

Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке, стянул ее через голову и протянул мне:

– Брюки с меня ты не стребуешь.

Я тебе - не тот тракторист,- хохотнул Андрей.

Рубашка Обнорского превратилась на мне в мини-платьице. Шелк приятно холодил тело. От ткани шел тонкий запах мужского парфюма.

Тебя, блин, ничем не испортишь,- одобрительно крякнул Обнорский.

Я глянула на голый торс Обнорского и прыснула.

– Ну чего ты теперь лыбишься?- Андрей швырнул остатки моей одежды в багажник джипа.

– Ну и видок у нас... Один - в брюках без рубашки, другая - в рубашке без штанов...

– Да уж... Если гаишников не встретим, считай - повезло.

***

Вечером

я снова ужинала с Имантом. Эти встречи, ставшие почти ежедневными, были невыразимо мучительными для меня. "Света, он - вор!" зомбировала я себя, стоя в душе. "Он украл у твоей подруги главное пингвина",- твердила я, сидя у зеркала. "Его соучредители хотят финансировать предвыборную программу какого-то депутата, он сам проговорился мне. Ведь ясно же, что речь - о Полярникове. Ведь ясно же, что Имант хочет скомпрометировать этого честного человека, у которого только список добрых дел по округу займет не один том, сама ведь справки наводила",- разжигала я себя, в очередной раз подходя к ресторану. Но стоило мне увидеть его гибкую фигуру, которая мгновенно срывалась из-за столика при моем появлении, как самообладание покидало меня. Я держалась из последних сил.

Я весь остаток дня вспоминала пляжное приключение с Обнорским.

Но даже это не помогло. Лишь только Борис коснулся рукой моей щеки, откидывая прядь волос, как пол уютного ирландского паба вздыбился, и я еле удержалась на ногах.

Господи, дай мне сил!

Васька, почему я так мучаюсь из-за тебя?

***

Все следующее утро я думала о том, как встречусь с Обнорским. Интересно, как он себя поведет?

– Тебя шеф спрашивал,- заглянула в репортерский Ксюша.

– Да?- оторвалась я от монитора.- А он как спросил?

– В каком смысле - "как"?

– Ну как? Свету спросил или - Завгороднюю?

– На пляже перегрелась?- выразительно глядя на мои голые плечи, спросила белокожая Ксюша.- Спросил как всегда - не соблаговолила ли появиться на рабочем месте звезда репортерского отдела Светлана Аристарховна,- съязвила она.

Я разочарованно поплелась в приемную.

Шеф что-то читал. При виде меня приспустил очки: за стеклами смеялись глаза.

– Привет! Как дела?

Сразу стало спокойно и хорошо.

– Андрей, я тут подумала... Я ведь могу не писать новеллу?

– Я так и знал...- Обнорский разочарованно встал из-за стола. Улыбка куда-то исчезла.- Света, ты пойми... Я - твой шеф, ты - моя подчиненная. И это - незыблемо.

– И я даже Агеевой про историю на пляже не должна ничего рассказывать?

– Тьфу ты, Господи! Я ей об одном, она - о другом. В кого ты такая балда? На работе никакие истории не должны отражаться,- закончил шеф разговор.

Я встала и положила на стол пакет с его рубашкой:

– Извини, мама пересушила и потому плохо отгладила.

Обнорский смотрел мне за плечо и медленно наливался помидорной спелостью. В дверях стояла Лукошкина.

– Привет, Анюта! поздоровалась я.- Как с моим материалом?

– Там есть ошибки,- тихо сказала Анна.- Я завернула текст. Он - у Соболина...

Она развернулась и вышла из кабинета, даже не войдя в него.

– Что еще за ошибки?- я направилась в репортерский.

Там, как всегда, было полно народу из других отделов. Я решительно прошла в сторону Соболина и села ему на колени: