Дело об испуганной машинистке

Гарднер Эрл Стенли

– Один шанс на тысячу, – недовольно сказал Дрейк, – но я его не пропущу. Это последнее, что нам осталось.

– О'кей, Пол. Проверь, может быть на этот раз повезет.

15

Ровно в два часа Суд снова собрался в зале заседаний.

– Прошу вызвать вашего следующего свидетеля, – обратился к окружному прокурору судья Хартли.

Гамильтон Бергер минутку поколебался.

– Вызываю Мэй Уоллис Джордан, – сказал он наконец.

Мэй

Джордан, серьезная и сосредоточенная, медленным шагом, как бы заставляя себя делать что-то, чего делать бы не хотела, подошла к возвышению для свидетелей, принесла присягу, назвала свое имя и адрес и села.

Голос Гамильтона Бергера казался слаще патоки.

– Вы знаете обвиняемого, Дэвида Джефферсона, мисс Джордан?

– Да.

– Когда вы с ним познакомились?

– Вы имеете в виду, когда я с ним познакомилась лично?

– Когда вы с ним впервые встретились, – уточнил вопрос Гамильтон Бергер, – и при каких обстоятельствах.

– Я переписывалась с ним длительное время, но впервые увидела его только, когда он приехал в наш город.

– Вы помните точную дату этой первой встречи?

– А как же. Он приехал поездом, и я ожидала его на вокзале.

– Прошу назвать дату.

– Семнадцатого мая.

– Текущего года?

– Да.

– До этого времени вы были только в переписке с обвиняемым, не так ли?

– Да.

– Каким образом началась эта переписка?

– Все началось, как шутка...

– Вы можете это объяснить точнее?

– Я интересуюсь фотографией и когда-то, в одном из иллюстрированных журналов прочитала предложение обмена цветных стереоскопических фотографий Африки, на фотографии пейзажей Северной и Южной Америки. Меня это заинтересовало и я написала на номер почтового ящика, указанного в журнале.

– В Южной Африке?

– Все письма, обозначенные этим номером, направлялись в фотожурнал, но оказалось, что оттуда их пересылали лицу, которое поместило объявление. Этим человеком был...

– Минуточку, – перебил Мейсон. – Протестую против показаний, которые являются выводами, сделанными свидетелем. Свидетель не знает, кто дал объявление и только записи в регистратуре журнала могут быть убедительным доказательством.

– Мы покажем эти записи, – мягко сказал Гамильтон Бергер. – Однако... пока оставим этот пункт. Что произошло потом, мисс Джордан?

– Ну... я стала переписываться с обвиняемым.

– Каким был, в общем, характер этой переписки? – спросил Гамильтон Бергер и добавил, обращаясь к Мейсону: – Конечно, я понимаю, что вы можете внести протест, обосновывая его тем, что ответ на мой вопрос не предоставляет еще доказательства, но я стараюсь ускорить ход процесса.

Мейсон иронично улыбнулся.

– Я всегда подозрителен по отношению

к тому, кто пытается ускорить течение процесса, предъявляя второстепенные материалы доказательств. Самым лучшим доказательством были бы письма.

– Я хочу познакомить суд с общим характером этой переписки, объяснил Гамильтон Бергер.

– Вношу протест, потому что это не представляет существенного доказательного материала, – настаивал на своем Мейсон. – И вопросы такого рода вынуждают свидетеля делать выводы.

– Протест принимается, – решил судья Хартли.

– Вы получали письма из Южной Африки? – спросил Гамильтон Бергер голосом, который выдал легкую нервозность.

– Да.

– Как эти письма были подписаны?

– Ну... по разному...

– Я не очень понимаю, – откровенно удивился Гамильтон Бергер. – Я думал, что...

– Неважно, что думал окружной прокурор, – вмешался Мейсон. – Перейдем к фактам.

– Как были подписаны эти письма? – повторил вопрос Бергер.

– Некоторые, то есть первые письма были подписаны именем обвиняемого.

– А где теперь находятся эти письма?

– Пропали.

– Где?

– Я их уничтожила.

– Прошу сообщить содержание писем, – сказал торжественно Гамильтон Бергер. – Высокий Суд, обнаружив, что оригиналы уже невозможно получить, я хотел бы на основании косвенных доказательств...

– Не возражаю, – кивнул головой судья Хартли.

– Я намереваюсь как раз сказать, – быстро вмешался Мейсон, – что для того, чтобы определиться вносить мне протест, или нет, я хотел бы задать свидетелю несколько вопросов относительно содержания писем, а так же времени и способа, которым они были уничтожены.

– Вначале прошу внести протест, а потом вы можете задавать вопросы, ответил судья Хартли.

– Высокий Суд, вношу протест на основании того, что не доказано достаточным способом необходимости выслушивания этих второстепенных доказательств. Тем более, что некоторые письма, как оказалось, даже не носили подписи обвиняемого. В связи с этим протестом я хотел бы задать свидетелю несколько вопросов.

– Слушаем, – с легкой улыбкой пригласил его Гамильтон Бергер.

Мейсон обернулся к свидетелю.

– Вы говорили, что письма были подписаны по разному. Что вы имели в виду?

– Ну... – начала она, колеблясь.

– Не стесняйтесь, – поддержал ее Мейсон.

– Некоторые письма были подписаны... ну... достаточно шутливо...

– Как, например?

– "Длинноногий паук", – шепнула она.

Громкий смех, раздавшийся в зале, стих только после того, как судья Хартли гневно нахмурился.

– А другие?

– По разному. Мы обменивались... обменивались между собой... трюковыми фотографиями.