Дело об испуганной машинистке
Шрифт:
– Я спрашиваю вас о характере этих писем.
– Это были глупые письма, – повторила она.
– Вы определили бы их словом «безрассудные»?
– Да, я определила бы их словом «безрассудные».
– Вы хотели забрать их назад?
– Все это дело... ну... я чувствовала себя ужасно глупо.
– Так вы хотели получить их обратно?
– Да. Очень.
– И чтобы получить эти письма, вы готовы были даже совершить преступление?
– Не знаю, можно ли считать преступлением вход в офис, чтобы забрать вещи, которые принадлежат мне.
– Вы не знали, что использование
– Я хотела взять вещи, принадлежащие мне.
– Вы знали, что использование запасного ключа является незаконным?
– Нет... я не советовалась с адвокатом относительно этого.
– Где вы достали ключ от двери офиса «Южноафриканской Компании»?
– Я не говорила, что у меня был ключ.
– Вы признались, что умышленно отправились в офис во время обеденного перерыва, потому что знали, что в это время Джефферсон и Ирвинг будут отсутствовать.
– Ну и что из этого? Я пошла забрать свою собственность.
– Если у вас был ключ, который открыл дверь их офиса, то где вы его достали?
– А где обычно достают ключи?
– У слесаря?
– Возможно.
– Вы купили ключ от этого офиса у слесаря?
– Я не отвечу ни на один вопрос относительно ключей.
– А если Суд велит вам ответить, то что тогда?
– Откажусь, сославшись на то, что любые показания о том, как я проникла в офис, могут послужить материалом, обвиняющим меня, и в связи с этим я не обязана отвечать на подобные вопросы.
– Хорошо, – произнес Мейсон, не отводя глаз от свидетельницы. – Но ведь вы признались, что незаконно проникли в офис. Поэтому ссылки на конституционные привилегии были бы несколько запоздавшими.
– Если Верховный Суд позволит, – поспешно вмешался Гамильтон Бергер, – то я хотел бы сказать кое-что на эту тему. Я задумывался над этим вопросом. Прошу обратить внимание Высокого Суда на то, что свидетель Мэй Джордан попросту утверждала, что вошла в офис во время отсутствия обвиняемого и его сотрудника. Но она не сказала, каким образом она туда вошла. Следовательно, принимая во внимание ее показания, двери могли быть не закрыты, потому что это офис, в который с деловыми целями постоянно приходят посетители, а в таком случае это нельзя было бы назвать незаконным входом на его территорию. В такой ситуации, опираясь на конституционные привилегии, свидетель может отказаться давать показания относительно того, как она вошла в офис, ссылаясь на то, что такого рода показания могут быть использованы против нее.
Судья Хартли нахмурил лоб.
– Для свидетеля обвинения это довольно необычное положение, господин прокурор.
– Потому что это необычное дело, Высокий Суд.
– Защитник желает взять слово? – обратился судья к Мейсону.
– Я хотел бы задать свидетелю еще несколько вопросов, – усмехнулся Мейсон.
– Протестую против всяких вопросов, относящихся к этому аспекту дела, – в тоне Гамильтона Бергера слышалось легкое беспокойство и раздражение. Мисс Джордан заняла решительную позицию. Защитник не имеет храбрости задавать свидетелю вопросы, связанные с фактами, касающимися дела и поэтому постоянно
– Меня обвинили, – иронично усмехнулся Мейсон, – в том, что я задаю вопросы по одному аспекту дела, стараясь настроить Суд Присяжных против кого-либо. Я хочу получить сведения, которых ожидают так же и господа присяжные. Я не рвал на себе рубашки, когда прокурор максимально тянул допрос свидетеля Джилли, стараясь настроить Суд против обвиняемого. Что хорошо для попа, то должно быть хорошо и для попадьи.
Губы судьи Хартли задрожали в едва сдерживаемом смехе.
– Отклоняю протест. Прошу продолжать вопросы, господин адвокат.
– От кого вы получили ключ, который дал вам возможность войти в офис «Южноафриканской Компании Добычи и Импорта Драгоценных Камней»?
– Я вам не скажу.
– Почему?
– Потому что ответ на этот вопрос может быть использован против меня.
– Вы обсуждали этот вопрос с окружным прокурором?
– Высокий Суд, – энергично вмешался Гамильтон Бергер. – Это все та же шахматная игра, которой часто пользуется защитник. Конечно же я разговаривал со свидетелем на эту тему. Я не вызвал бы мисс Джордан на место свидетеля, если бы не был уверен в том, что ее показания будут существенны и будут относиться к делу. А только личная беседа могла убедить меня в этом.
Мейсон не спускал глаз с девушки.
– Вы оговаривали этот вопрос с окружным прокурором? – настаивал он.
– Да.
– А вы говорили также о том, что случится, если в Суде спросят об имени человека, давшего вам ключ?
– Да.
– И вы сказали ему, что откажетесь от ответа, потому что ответ мог бы послужить для обвинения вас?
– Да.
– Это вы дали такое заявление окружному прокурору, или же он убедил вас, что вы должны отвечать по упомянутому ранее мотиву?
– Что... я... я... знаю свои права.
– Но вы только что сказали, – спокойно продолжал Мейсон, – что не понимали, что вход в чей-то офис с целью забрать принадлежащие вам вещи является преступлением.
– С точки зрения права, то... может быть, в этом что-то есть. Сейчас я понимаю это. Офис... комната, которая открыта для посетителей, отличается от частной квартиры. Но если моя собственность...
Мейсон усмехнулся.
– Следовательно, вы занимаете твердую позицию, что вход в офис «Южноафриканской Компании» не был преступлением?
– Нет.
– Нет? Следовательно, вы считаете, что входя в офис вы совершили преступление?
– Я понимаю теперь, при каких обстоятельства... Отказываюсь отвечать, на том основании, что ответ может быть использован против меня.
– Другими словами, господин прокурор сообщил вам, что это было преступлением и поэтому вы можете отказаться отвечать на некоторые вопросы?
– Мы разговаривали на эту тему.
– И господин прокурор внушил вам, что при такого рода обстоятельствах вы можете отказаться отвечать на некоторые мои вопросы?