Дело очаровательной попрошайки
Шрифт:
Судья Кайл произнес обычную формулу:
– Народ против Дафнии Шелби.
Марвин Мошел уже стоял наготове:
– С разрешения суда я хотел бы еще раз вызвать лейтенанта Трэгга для дачи показаний.
Лейтенант Трэгг поднялся на ступеньки.
Мошел начал:
– Вчера возник вопрос об отметках, оставленных инструментом на газовой трубе в мотеле. Вы заявили, что не использовали эту трубу в качестве улики. Скажите, лейтенант, со вчерашнего дня не произошло ли изменений в положении вещей?
– Произошло, сэр.
– И что же?
– Сегодня
И лейтенант Трэгг протянул помощнику прокурора отрезок трубы.
– Мы протестуем, – заявил Мейсон, – возможна подтасовка.
– Что вы под этим подразумеваете, мистер Мейсон? – спросил судья. – Вы же сами подняли вопрос о том, что из-за того, что полиция не удалила этот участок трубы, они не сохранили улику.
– Это верно, – согласился Мейсон, – но ведь полиция не может сейчас доказать, что это та самая труба, которая была в номере двадцать один в тот момент, когда было совершено убийство.
Судья Кайл махнул рукой:
– Это технические мелочи… – и повернулся к лейтенанту Трэггу: – Было ли видно, что с этой трубой что-то делали после того, как вы ее впервые увидели, лейтенант?
– Труба была в полном порядке.
– А следы инструмента, замеченные вами в тот раз, – похожи ли они на те, которые вы видите в настоящее время?
– Они выглядят совершенно такими же.
– Очень хорошо, я принимаю трубу в качестве вещественного доказательства, – объявил судья.
– Приступайте к перекрестному допросу! – бросил Мошел Мейсону.
Мейсон поднялся и подошел к лейтенанту Трэггу:
– Изучили ли вы отметины, оставленные на металле трубы инструментом, через увеличительное стекло?
– Нет, сэр, поскольку я раздобыл эту трубу как раз перед тем, как отправляться в суд. Я подумал, что в случае необходимости мы можем это проделать на месте.
Лейтенант Трэгг улыбался нежно-нежно.
Мейсон достал из кармана увеличительное стекло, внимательно разглядел через него вмятины от гаечного ключа на трубе, потом передал и трубу, и стекло лейтенанту.
– Прошу вас теперь как следует вглядеться в эти следы, – сказал он.
Лейтенант Трэгг медленно поворачивал трубу под увеличительным стеклом, и вдруг все увидели, как он замер.
– Что-то увидели? – спросил Мейсон.
– Мне кажется, – осторожно ответил Трэгг, – что здесь имеется свидетельство того, что на одной из щек гаечного ключа существует либо раковина, либо зазубрина.
– Так что можно будет опознать тот инструмент, при помощи которого эта труба была отсоединена?
– Пожалуй, – согласился Трэгг.
– В таком случае вы признаете, что проглядели весьма существенную улику?
Трэгг заерзал на месте и довольно невнятно пробурчал, что улика теперь находится перед судом.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – у меня все.
– Обвинению нечего добавить, – заявил Мошел.
– Будет ли выступление защиты? – спросил судья Кайл. – Во всяком случае, можно сказать, что дело против обвиняемой
– Защита будет выступать, – спокойно объявил Перри Мейсон. – В качестве первого свидетеля я вызываю Гораса Шелби.
– Кого? – подпрыгнул на месте Мошел.
– Моим первым свидетелем будет Горас Шелби, – повторил Мейсон.
– С разрешения суда, это является полной неожиданностью для обвинения, – заговорил Мошел. – Могу ли я попросить сделать перерыв на пятнадцать минут? Я намерен доложить о ходе расследования лично окружному прокурору.
– Хорошо, я даю вам эти пятнадцать минут, – согласился судья Кайл, – ибо дело и правда принимает неожиданный поворот.
Когда судья вышел из зала, Мейсон повернулся к Дафнии.
– Дафния, – сказал он, – вам тоже следует приготовиться к неожиданностям. Я не стану вам ничего говорить о том, что последует дальше. Пусть это явится для вас сюрпризом… Они станут следить за вашей реакцией. Пускай все увидят ваше удивление.
– Вы и вправду вызываете сюда дядю Гораса в качестве свидетеля?
Мейсон кивнул.
– Ох, не делайте этого!
– Почему?
– Потому что они его схватят и снова спрячут в тот ужасный санаторий. Они…
– Вы, наверное, считаете меня новичком в подобных делах, Дафния? Я заставил трех врачей-психиатров обследовать мистера Шелби, один из них сделал это вчера поздно вечером, двое других – сегодня утром. Ваш дядя спокойно спал. Он превосходно себя чувствует. Все трое нашли его абсолютно здоровым во всех отношениях, никаких психических отклонений от нормы у него не обнаружено, вы не представляете, как это его обрадовало. Эти врачи-специалисты – звезды в своей области. Самое большее, что может представить Борден Финчли, – это заключение обычного терапевта и того типа, который заведует санаторием. Кстати, им вплотную занялся доктор Олм, и я сильно сомневаюсь, что «Гудвилл» просуществует дольше недели. Ну а мистера Шелби обследовали специалисты и признали его нормальным.
– Господи, до чего же я рада! Вы даже не представляете!
– Вы его любите, да?
– Я его и уважаю, и восхищаюсь им, мистер Мейсон.
– Ну что же, Дафния, мы подождем несколько минут, а потом, как мне кажется, положение начнет меняться к лучшему. Посидите здесь, Дафния, и ни с кем не разговаривайте. Я вернусь через пару минут.
Мейсон двинулся к тому месту, где сидел Пол Дрейк:
– Ну как, твои люди следят за всеми объектами?
Дрейк кивнул.
Мейсон потянулся и зевнул.
– Положим, ты знаешь, что делаешь, Перри.
Мейсон рассмеялся:
– Скажи, у меня уверенный вид?
– Такой, как будто у тебя на руках все четыре туза.
– Это замечательно. В действительности у меня лишь две пары, при помощи которых я рассчитываю сорвать банк.
– И знаешь, Перри, я почти не сомневаюсь, что у тебя это получится!
– Будем надеяться.
Вдруг в зал энергичными шагами вошел Гамильтон Бергер, окружной прокурор, и Мошел сразу же отвел его в сторону.