Дело одинокой канарейки
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Аня.
– Ну, он окончательный гомосексуал или все-таки бисексуал?
– Не знаю, – Петрова пожала плечами. – Именно это я и хочу выяснить.
– Каким образом, если не секрет?
– Не секрет. Очень простым – принять участие в его передаче.
– Так он работает на телевидении? – Даша облегченно рассмеялась. – Ну, тогда не переживай – он на все сто процентов бисексуал. Там все друг друга... любят. Короче, ты хочешь, чтобы мы пришли, познакомились с ним и его приятелем, пригласили их на
Аня поморщилась.
– Ну, не совсем... Дело же не только в сексе. Я поговорить с ним хочу.
Даша лишь покачала головой:
– Мы не ищем легких путей. – И после небольшого молчания ехидно поинтересовалась: – Чего, в Москве и правда так с мужиками плохо стало? – Но наткнувшись па грозный взгляд подруги, тут же подняла руки. – Не переживай, я пойду с тобой на эту передачу. Хоть вспомнить будет о чем. Только ты меня заранее подготовь. А то у меня опыта в этой области маловато.
– А я, по-твоему, профессионал? – раздраженно спросила Аня.
– Прости, но кто-то из нас точно должен в этом разбираться. Не хватало, чтобы нас гомосеки шапками закидали.
На лице хозяйки промелькнуло недовольство.
– Прошу тебя, не употребляй подобные слова. Ладно. А у тебя что?
Даша встала, вышла в коридор и вернулась с сумкой. Достала записные книжки, бросила их на стол.
– Вот. Весь этот «эпистоляр» надо обработать.
– В каком смысле? – Аня удивленно взяла в руки одну из книжечек и быстро перелистнула несколько страниц. – Это твои дневники? Ты что, их издавать собралась? Извини, но это не ко мне.
Даша сложила руки на столе, словно примерная ученица.
– Не говори глупости. Мои воспоминания мир не обогатят, скорее лишат последней надежды. Теперь выслушай мою историю. Тебе долгий вариант или короткий?
Петрова отложила дневник и сдержанно вздохнула.
– Коротко ты говорить в принципе не умеешь. Длинный я дослушаю древней старухой, поэтому давай короткий. Только самое основное.
– Не удивляюсь, что нормальные мужики тебе не нравятся, – проворчала Даша. – Но, пожалуйста, как хочешь: Коля. Предсмертные слова. Мои дневники. Миллион долларов.
Аня еще раз вздохнула, на этот раз тяжело:
– Рыжая, ты просто нагло пользуешься моим безвыходным положением. Что, Кока перед смертью сказал, что твои дневники стоят миллион долларов? Так он, наверное, бредил. Был в агонии.
Рыжеволосая гостья придвинулась к ней.
– Тогда, может, выслушаешь подробности? Кстати, я действительно пользуюсь твоим положением.
– Чего тогда спрашиваешь? Рассказывай.
Устроившись поудобнее, Даша начала свой рассказ:
– Два дня назад я обнаружила, что у меня совсем не осталось денег. Сначала решила начать искать работу, но потом пошла в банк...
Аня удивленно взглянула на подругу, но ничего не сказала.
– ...Как только я пришла в банк, сразу же начали стрелять. Начали стрелять, я обернулась и увидела... Угадай
– Коку.
Даша с подозрением уставилась на Петрову.
– Ты мне сама уже об этом раз десять сказала, – разозлилась та. – Давай ближе к сути.
– Ах, ну да! Так вот, Кока меня, конечно, сразу узнал, очень обрадовался, но в этот момент в него выстрелил какой-то турок...
– Турок? Почему турок? – не выдержала Аня. Было видно, что слова подруги не вызывают у нее особого доверия.
– Не перебивай! Потом объясню. Так вот, когда Колю ранили, я была рядом. Он явно пытался мне что-то сказать. И даже успел произнести несколько слов, правда, не очень вразумительных, но основную суть я ухватила. Так вот, Кока обнаружил нечто необыкновенное, нечто из ряда вон выходящее...
Аня не выдержала:
– Да для Макеева любая окаменелая пакость – нечто из ряда вон выходящее.
– Ну зачем ты так? – обиделась за приятеля Даша. – К тому же ты не знаешь главного. – Она выдержала многозначительную паузу. – Цена этой находки составляет не меньше миллиона долларов, а раздобыть ее можно только с помощью моих дневников. И я собираюсь это сделать.
Если бы Даша заявила, что собирается стать космонавтом и завтра в шесть утра у нее первая тренировка, то и в этом случае Аня удивилась бы меньше. Некоторое время на кухне стояла тишина, нарушаемая лишь пронзительным свистом чайника. Наконец Петрова не выдержала и сняла свистуна с конфорки.
– Рыжая, – неуверенно начала она. – Мне, честно говоря, даже неудобно об этом говорить, но... Может, тебе лучше заняться каким-нибудь делом? А то большинство домашних хозяек со временем начинают тупеть и деградировать. Ты, судя по всему, не исключение. Еще налить чаю?
Даша вспыхнула:
– Значит, по-твоему, я все выдумала? И про Колино убийство и про зубатого Муссу?
Петрова вскрикнула:
– Едрена корень, Рыжая! Блин... Из-за тебя руку кипятком ошпарила! – Она сморщилась и сунула руку под холодную воду. – Какой еще зубатый Мусса?
Собеседница торжествующе рассмеялась:
– Ага, забрало? То-то же. Тогда слушай внимательно: Кока перед смертью пытался мне что-то объяснить. Возможно, именно из-за этого его и застрелили. По его мнению, я должна была располагать какой-то очень важной информацией. – В голосе прозвучало что-то похожее на гордость. – Теперь тебе ясно?
– Что? Что теперь настала моя очередь? По-твоему, я достаточно пожила на этом свете? – Аня принялась смазывать обожженную руку подсолнечным маслом.
– Да подожди ты! – отмахнулась Даша. – Когда я спросила, о чем это он, то Кока был уже совсем плох. Только и пробормотал: «Пальма, мать твою». А потом: «ворон», «возьмет», «зубатый Мусса».
– Ну и что?
– Как что! Это же абсолютно ясно и понятно!
– Да? – Аня не выдержала и рассмеялась. – Что именно? Что ворон заклевал на пальме зубатого Муссу? Рыжая, отстань от меня со своими глупостями!