Дело одинокой канарейки
Шрифт:
Кричевская менялась на глазах. Лицо у нее стало как у базарной торговки при виде «нового русского», едущего на шашлыки.
– Зачем вам еще кто-то? – фальшиво заулыбалась она. – Что она может рассказать? Двадцать лет назад выскочила за строителя – приезжали они к нам какой-то завод строить, нарожала четверых детей – вот и вся жизнь.
– Но вы не хотите показывать свое лицо, материала может не хватить на полнометражный...
– Кто сказал «не хочу»? Я сказала, что в моем городе могут увидеть. Так пусть застрелятся!
– Значит, вы считаете, что больше искать никого не надо? – с сомнением переспросил Лозенко.
– Да зачем?! Они же все здесь дуры набитые – дуры и шалавы. Они деньги только одним местом и могут заработать. Хотите, я прямо сегодня с вами в Москву поеду?
Герман не ожидал такого напора. Конечно, было бы идеально привезти «итальянку» как можно раньше, но необходимо провести предварительную подготовку.
– Нет, – твердо, но очень вежливо ответил он. – Я должен ехать дальше...
– Дальше? – разочарованно протянула Кричевская. – Значит, мы не договоримся?
– Нет, нет, – поспешил успокоить ее Герман. – Дальше, я имею в виду во Францию.
В глазах хозяйки заблестели слезы.
– Ну хорошо, хорошо. Под свою ответственность я утверждаю вашу кандидатуру. Но мы назначим испытательный срок – три месяца. Вы согласны?
– Согласна!
Девица, забыв, что на ней почти нет одежды, вскочила с дивана и закружилась по комнате. Герман прикрыл глаза и сосчитал до десяти.
– Я рад, что мы пришли к общему решению. Тогда давайте подпишем предварительный договор и еще: я хочу сделать несколько ваших фотографий. Приблизительно через две недели мы ждем вас в Москве.
Он хотел предупредить ее о необходимости сохранять молчание, но подумал, что теперь Кричевская ни о чем не расскажет своим товаркам, даже если ее будут пытать.
А Надежда смотрела в открытое окно, где между крыш соседних домов виднелся крошечный кусочек неба, и улыбалась. Жизнь наконец-то повернулась к ней светлой стороной...
Глава 17
Квартира Боба являла собой живой укор Элеонориному жилищу. Все предметы стояли на местах, предназначенных, казалось, самой природой. Во всем чувствовался тонкий вкус и несомненный оформительский талант хозяина.
Даша обернулась к Пилюгиной:
– Элеонора, ты бы брала пример с Боба, а то у тебя хлев, а не квартира.
Блондинка презрительно фыркнула:
– Когда у меня будет такая же работа: сидеть дома и ни черта не делать, то и я буду пыль с канделябров сдувать.
– Маленький, – Боб аж заискрился весь, – так ты мне только скажи, я к тебе каждое утро буду приходить убираться.
Пилюгина рассмеялась и осторожно, дабы не повредить
– Еще чего! Сначала каждое утро, потом каждый вечер, а потом и вовсе из дома не выгонишь. Нет уж – лучше беспорядок, чем мужчина.
Даша с подозрением покосилась в ее сторону. После беседы с Аней она стала настороженно относиться к подобным заявлениям. Но, видимо, надменная красотка не имела в виду ничего предосудительного, она спокойно устроилась на диване с бокалом вина, закинув длинные ноги на подлокотник.
– Рыжая, присоединишься?
– Давай. Боб, если можно, что-нибудь сухое и красное...
– Знамя пролетариата?
– Наливай...
Кузьмин, не переставая улыбаться, подкатил к дамам небольшой сервировочный столик, на котором довольно живописно были расставлены вино, сыр и фрукты. Даша удивленно приподняла брови. Боб принес салфетки, десертные тарелки и маленькие серебряные ножики. Ее глаза начали заметно округляться. К тому моменту, когда еле слышно зазвучал Фаусто Папетти, а под рукой оказались круглые бархатные подушки, Даша уже была готова коренным образом пересмотреть свое отношение к лысеющим мужчинам, а также к интимной близости со старыми друзьями.
– Боб, и на что тебе Элька сдалась? – Пригубив вино, она послала скульптору воздушный поцелуй. – Женись на мне, я уже свободная.
– Нет. – Кузьмин раскатисто рассмеялся. – Ты, Рыженький, слишком беспокойная, а у меня жизнь и так тяжелая. Вот от Маленького всегда знаешь, что ожидать. Пусть самого неприятного, но зато с завидным постоянством.
Блондинка смотрела на них сквозь стекло поднятого бокала.
– Хватит вам глупостями обмениваться. Лучше расскажи ему, что с Кокой произошло.
– А что с ним произошло? – Хозяин вопросительно посмотрел на Дашу. – Он наконец нашел то, что искал?
– Не знаю. Но вполне возможно. – Даша слегка растерялась: почему Элеонора сама не рассказала Бобу о смерти Макеева? – И думаю, теперь узнать это будет нелегко. Его застрелили.
– Что?! – Боб чуть не выронил тарелку с сыром. – В каком смысле? Где? Когда?
– В самом полном. Три дня назад, в Праге.
– Господи, да за что?
– Вот этого я не знаю. И не спрашивай. – Она отставила бокал. – Дело было так...
Боб не дал ей договорить.
– Подожди, он успел тебе что-нибудь сказать?
Даша неопределенно пожала плечами.
– Кока был в агонии, что-то бормотал... Но, к сожалению, я не смогла разобрать, что именно.
– Но как же так! – Вопреки своим деликатным манерам Кузьмин швырнул тарелку обратно на стол. – Ты просто обязана вспомнить! Он наверняка должен был сказать что-то очень важное. Если Кока действительно нашел то, что искал, то перед смертью обязательно сказал бы об этом. Рыженький, я очень тебя прошу, вспомни!