Дело особой важности
Шрифт:
— Лори, девочка моя, — синьора Барези, как и сын, и прочие члены семьи, прекрасно говорила по-английски, — я так рада снова видеть тебя.
Она потрепала Лори по руке и, заметив перстень, зацокала языком.
— Эх уж этот мой сын, вечно он спешит. Даже не купил обручального колечка, и тебе пришлось надеть это.
— Что поделать, мама, — рука Алекса скользнула Лори на талию, и она замерла, когда его пальцы впились ей в бок. — Я уже говорил тебе по телефону, это было так неожиданно. Наши глаза встретились — и все свершилось, так ведь?
Соглашайся, — недвусмысленно предостерегли его пальцы,
Но заметив, как увлажнились глаза синьоры Барези, Лори не решилась разочаровать ее — по крайней мере сегодня — и она растянула губы в ослепительной улыбке.
Мать Алекса легонько отстранила ее на расстояние вытянутой руки.
— А ты стала гораздо привлекательнее!
— Видишь, мама, что любовь делает!
Обернувшись, Лори увидела старшую сестру Алекса Елену, улыбающуюся им с входной галереи, и тотчас же все остальные члены семьи вереницей сбежали по ступенькам. Их с Алексом увлекли внутрь дома, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы хотя бы малая частица ее души не поддалась этому всеобщему приливу ликования. Она знала, как просто плениться заразительным весельем семьи Барези.
— Джулия, иди же взгляни на Лори. — Синьора Барези двинулась к кузине Алекса, которая мялась в стороне.
— Здравствуй, Лори. — Смущенно улыбаясь, та чмокнула ее в щеку и взяла за руку. Лори вновь, как и четыре года назад, ощутила полное скрытого смысла пожатие. Не бойся, — говорило оно, — я понимаю, как тебе тяжело, но я твой друг.
Впервые за несколько дней Лори искренне улыбнулась. Лори вспомнила, что родители Джулии умерли и ее взяли на воспитание; она выросла вместе с Алексом и его сестрами, а теперь работает в отделе дизайна на стеклодувной фабрике Барези… Кто знает, может, она станет ее союзником. Разумеется, Лори никогда не сможет довериться ей полностью: как-никак она Барези. Но все равно, не помешает заручиться поддержкой: впереди долгие недели и месяцы борьбы.
— А теперь — чай, настоящий английский чай. — Синьора Барези вела их во внутренний дворик, куда не проникал полуденный зной. В тени деревьев были расставлены мягкие кресла и шезлонги. В центре располагался небольшой фонтан. Вода низвергалась из резного рога, который держал в руках облупившийся каменный херувим.
Лори намеренно поставила кресло так, что Алекс, ведущий оживленную беседу с Еленой и двумя ее подростками-сыновьями, оказался по другую сторону фонтана.
Алекс наклонился, чтобы пощупать пальцем воду. При этом прядь черных волос упала ему на лоб, он откинул ее назад. Да, он чертовски красив, этого отрицать нельзя. Правда, не столь красив, сколько сексуален. Аура сексуальности не покидала его даже в этом мирном семейном кругу. Он носил эту ауру с той же элегантной небрежностью, что и свои дорогие одежды… И какое счастье, что она, Лори, сумела распознать это, найти этому название и, при малейшем душевном отклике со своей стороны, не терять голову, зная, что его привлекательность не имеет ничего общего с любовью. Джеймс давал ей гораздо больше. Что может быть важнее любви, уважения, взаимопонимания…
— Ох, Лори, мы совсем забыли
— В этом нет никакой необходимости, — вырвалось было у Лори, застигнутой врасплох, но она тут же поправила себя: — Я хотела сказать, скоро, надеюсь, я смогу понимать его, слушая ваши разговоры.
Она обернулась и тут же наткнулась на пристальный взгляд серых глаз Алекса. Было в них нечто такое, отчего холодок вновь пробежал по ее спине. Не может же он знать об их с Джеймсом заговоре! От страха Лори прошиб холодный пот. Даже для изощренного ума Алекса это просто невозможно.
Старательно изображая непринужденность, она взяла со стола маленькое тающее во рту печенье. Но ей казалось, что взгляд, которым наградил ее Алекс, продолжает гнетуще висеть в воздухе, словно надвигающаяся гроза. Лори была счастлива, когда в дверях появился муж младшей сестры Алекса Эммы — Марчелло, который был всего лишь на пару лет старше ее.
Ее вновь представили — более формально, ведь Марчелло не было здесь четыре года назад. Вслед за ним вышла няня с его маленьким сыном — тоже Марчелло — на руках. Лори улыбалась, глядя, как малыш переходит из рук в руки, осыпаемый бурными ласками, но когда Эмма подошла к ней и попыталась передать крошечный сверток, Лори испуганно запротестовала:
— О нет, прошу вас, я ни разу не держала ребенка в руках.
Раздались возгласы изумления, затем младенца осторожно уложили ей на колени. Он был необыкновенно легким, но крепеньким, его шелковистая головка лежала у нее на руке, он шевелил пухлыми загорелыми ножками и теребил свой нарядный, в оборочках, синий комбинезончик.
Неведомые доселе чувства овладели Лори, когда она нерешительно провела пальцем по махонькой ладошке. Мальчик тут же обхватил ее палец. Умиленно улыбаясь, она подняла глаза и снова обменялась взглядом с Алексом. Хотя смысл его взгляда нельзя было понять, но опять в нем промелькнуло нечто такое, от чего сердце ее тревожно забилось.
«Такие, как он, буквально помешаны на семье, династии и прочей ерунде…» Слова Джеймса всплыли в ее памяти, и она отвела глаза, услышав довольный голос синьоры Барези:
— Учись, скоро тебе это пригодится. — Лори еле слышно охнула, а та продолжала: — Вся семья ждет не дождется, когда у нас будет еще один маленький Алессандро.
— Мама, ты смущаешь Лори, — мягко вмешался Алекс, не спуская с Лори глаз.
Синьора Барези, казалось, была потрясена.
— Разговором о детях?! — И хотя врожденная вежливость не позволила ей развивать эту тему и дальше, молчание ее было красноречивее всяких слов.
Алекс взял у Лори Марчелло-младшего, поднял высоко над головой, отчего тот начал повизгивать от восторга, затем опустил пониже, позволив малюсеньким ручкам хватать себя за лицо. Наблюдая за этой сценой, Лори безразлично подумала: «Из него получится великолепный отец». «Когда-нибудь, безусловно, — вмешался ледяной внутренний голос, — только дети-то будут не твои. К тому времени ты будешь далеко-далеко, выйдешь замуж за Джеймса, и вы каждый день будете смеяться, вспоминая, как здорово ему отомстили».