Дело особой важности

Льюис Пола

— Да, но моей жене придется отвыкать от джинсов и футболок. Свободный стиль одежды мог соответствовать твоему образу жизни в Англии, но он не подходит жене Алессандро Барези. Так что…

И прежде чем Лори успела опомниться, она уже оказалось по ту сторону стеклянной двери.

— Хорошо. — Алекс взглянул на часы. — По-моему, подходит время обеда.

Они снова были на площади Св. Марка, и взгляд Лори непроизвольно обратился к переполненным столикам кафе, разбросанным вокруг площади.

— Нет,

не здесь. — Алекс выудил из заднего кармана брюк скрученный темно-серый шелковый галстук. — Мы поедим в отеле «Даниэли».

И он повел ее сквозь толпу туристов.

6

Ресторан располагался в тенистом саду на крыше отеля. Лори отпила из фужера немного минеральной воды и откинулась на спинку стула. Внизу, казалось, у самых их ног раскинулась окутанная легким маревом лагуна; вдали виднелся остров Сан-Джорджио-Маджоре, где, словно в прекрасном сне, сверкал величественный купол храма. От такой красоты щемило сердце. Улыбка заиграла на губах Лори, забывшись, она обернулась к Алексу, чтобы поделиться с ним своим восхищением.

К счастью, все его внимание было поглощено подробнейшим меню, и Лори принялась изучать посетителей ресторана. В чем секрет этого духа сдержанной роскоши, что всегда окружает истинно богатых людей? Возможно, все дело в туалетах женщин — в их неброской изысканности читался почерк самых дорогих модельеров мира.

Ее собственное простое платье смотрелось здесь вполне уместно, хотя некоторые из туалетов, в данный момент находившихся в пути к дому Алекса, конечно, подошли бы лучше… Взять хотя бы те изящные шелковые юбки и блузоны, креповое малиновое платье с высокой талией или костюм из льна. Да все что угодно здесь было бы вполне уместно. Кроме разве что платья от Валентино, — улыбнулась про себя Лори. Оно было длинным, буквально до пят, цвета красного сургуча; одно плечо оставалось открытым; разрез доходил до бедра, так что каждый шаг, который она делала, выглядел почти непристойно.

Лори невольно ощутила радостное возбуждение. Но при мысли о прочих покупках: всех этих крошечных кофейных, кремовых, белоснежных лоскутках из шелка и кружева — лифчиках и трусиках — в горле у нее появился комок. А ночные рубашки и пеньюары… Разглядывая себя в огромном зеркале в примерочной, Лори впервые в жизни с внезапным страхом осознала истинность суждения о том, что женское тело гораздо эротичнее, когда оно слегка прикрыто и можно лишь догадываться обо всех его изгибах, ложбинках и прочих деталях…

— Ты готова что-нибудь заказывать? — Алекс внимательно смотрел на нее.

— Еще нет. — Она уткнулась носом в свое меню.

— Мне нравятся твои серьги.

Лори оторвалась от восхитительного мусса из крабов.

— Я сама их сделала.

Алекс протянул руку.

— Дай взглянуть.

Положив вилку, Лори вытащила из уха тоненькую спиральку и опустила ему на ладонь.

— Здесь есть изъян, — словно оправдываясь, сказала она, — пузырек воздуха

попал.

Алекс посмотрел сережку на свет. В его сильных руках миниатюрное украшение выглядело довольно странно.

— У вас налажено их производство?

— Не то чтобы налажено… Я делала их для своих друзей, но это, скорее, хобби. Так, для удовольствия. — Она скорчила важную гримаску. — Это, пожалуй, единственное, что я сделала своими руками с тех пор, как окончила колледж. В последнее время основное внимание я уделяю дизайну.

Ей следовало бы прикусить язычок, но он лишь склонил голову на бок.

— Понимаю. Я занимаюсь торговлей и поэтому большую часть времени провожу в кабинетах и самолетах, но порой пальцы прямо-таки физически ощущают тоску по шарику расплавленного стекла. — Он вернул Лори серьгу. — Это может неплохо пойти. Я готов предоставить тебе печь, если хочешь.

— О нет, что ты. — Лори почувствовала себя уязвленной. Только что они с Алексом разговаривали почти на равных, объединенные знанием и любовью к стеклу. И вот… — Нет, лучше не надо, — отрезала она. И так уже слишком много нитей привязывают ее к Венеции, не хватает, чтобы к ним добавились хрупкие стеклянные волоконца.

Лори принялась вдевать серьгу в ухо, и тут луч солнца, отразившись в серебряном ведерке с шампанским, упал на изумруд у нее на пальце, и тот ярко засиял. Блеск кольца слепил глаза — вот так и Алекс старался ослепить ее роскошью, — подумала она.

— Ничего у тебя не выйдет, — отрывисто произнесла она.

— Что? — Одна его темная бровь чуть-чуть любопытно шевельнулась.

— Я прекрасно понимаю, что ты затеял. Это кольцо, эти бешено дорогие наряды, этот роскошный обед во дворце Дожей пятнадцатого века. — Лора обвела жестом столики. — Привел меня сюда, чтобы я потолкалась среди «красивых людей». — Губы ее искривились. — Как тщательно ты все рассчитал.

— Зачем, интересно? — Взгляд его серых глаз должен был ввести ее в замешательство, но она не позволит сбить себя с толку.

— Само собой, для того чтобы дать понять, что все, что от меня требуется — быть покорной женушкой Алекса Барези. И тогда у меня будет все, что моей душеньке угодно.

— Именно так. Ты безупречно вычислила свое будущее, carina.

— А что, если я не желаю такого будущего? — с горячностью парировала она. — Ты думаешь, что я все еще ребенок, которого можно заманить леденцами на палочке.

— Ребенок? — Что ты, дорогая! — Голос его понизился до интимного воркования. — Уверяю тебя, я больше не считаю тебя ребенком — особенно после сегодняшнего утра.

Краска бросилась ей в лицо, но она сдержалась и ничего не ответила, и так наболтала много лишнего, а ведь у Алекса кошачья хватка. Если она потеряет контроль над собой, их с Джеймсом планы рассыпятся в прах. И «Пэджет» заодно с ними.

Так что она ограничилась тем, что стала яростно ковырять вилкой в тающей во рту форели, которая только что неслышно появилась на столе.