Дело Пентагона
Шрифт:
Шон вошел в аудиторию к самому началу. Настроение у него, судя по всему, было неплохим, но только он заметил меня — нахмурился и направился к своему месту в центре аудитории. И, черт возьми, в тот день он выглядел так великолепно, что просто в петлю от досады. Костюм с иголочки, черный в тончайшую полоску, темно-синий полосатый галстук, идеально сочетающийся с рубашкой… Наконец, Картер вальяжно откинулся на спинку стула, и я поняла, что пора прекращать на него пялиться. Если Киану за мной наблюдал, он сразу понял, кто здесь ректор.
А затем к доске докладываться вышел Роберт Клегг, и я чуточку успокоилась.
— Рад всех приветствовать, — сказал Роб. — Как многие знают, я только
Даже если бы я захотела послушать Клегга, я бы не смогла из-за нервов. И порадовалась, что в его работе для меня нового нет ничего. Иначе пришлось бы потом объясняться, как это я ухитрилась все прослушать. Наконец, Клегг закончил выступление, и ему, как обычно, вежливо и сдержанно похлопали.
После этого я немножко успокоилась, но рано… потому что спустя пару докладов решил высказаться и Шон Картер тоже. И мне стало плохо. Потому что я знала, насколько великолепный из него рассказчик. А еще я внезапно вспомнила, что войдя в эту аудиторию, Шон выглядел… довольным. А просто так он довольным не бывает.
Пока я захлебывалась приступами паранойи, Шон подключил к проектору собственный ноутбук, и экран мгновенно загорелся. Легко и непринужденно, не как у некоторых: то разрешение не то, то сигнал не сразу проходит. Под его пальцами техника словно ожила, беспрекословно подчинилась. В этот самый момент мне вдруг показалось, будто вот здесь и сейчас было именно его место, будто так было задумано самим мирозданием. И многие девушки тотчас завозились, то прическу поправляя, то позу поизящнее принимая…
А Шон оторвался от экрана, выпрямился, расстегнул пиджак и засунул одну из рук в карман, будто нарочно привлекая внимание к своей безупречной фигуре. Да я чуть в голос не застонала. Он издевается? Кто, мать вашу, надо мной решил так посмеяться?
И тут Шон как заявит:
— Мне, наконец-таки дали право на публикацию собственной работы. Аминь, — и фыркнул к тому же. Тогда я впервые реально осознала, что у Картер причины не любить Манфреда имеются. — Итак, речь пойдет о криптографических алгоритмах шифрования, созданием одного из которых я занимался последние полтора года при содействии команды хакеров, наиболее известных как Бабочки Монацелли. — Да уж, очаровательное новоприобретение Клегга явно ушло на второй план. Вся аудитория аж дыхание затаила. — Итак. Алгоритм, который теоретически невозможно вскрыть менее, чем за триста миллионов лет. Кто-то из вас скажет, что я создал нечто такое, что в первую очередь меня по лбу и ударит, ведь мое небольшое криминальное хобби вряд ли для кого-то секрет. — А теперь дружный смех. Даже Шон улыбнулся. Гордо так, типа я Бог, до вас мне никакого дела. Индюк надменный, злобно думала я. — Дело в том, что передо мной стояла задача зашифровки данных, хранящихся на так называемых облаках, о которых вам намного более охотно расскажет, если попросите, профессор Роберт Клегг. Для тех, кто еще не в курсе, это интернет-хранилища данных, организованных на серверах…
— Не выпендривайся, Картер, — фыркнул Клегг.
Одна бровь Шона медленно и выразительно поползла вверх.
— Окей, виноват. Перейдем к сути. Небольшое историческое
Вот в любой, любой другой ситуации я бы с открытым ртом его слушала, но не сегодня. Шон никогда не рассказывал мне, чем занимается, я же маленькая, я же глупенькая, я же раздражаю. И вдруг я попала в поднебесную… Но именно в тот момент мне хотелось только одного — прибить впереди сидящую девицу за то, что она посмела кокетничать с Шоном. И не из ревности, а потому что своим поведением как бы доказывала моему славному мальчику, насколько лучше и выше нас Картер. Будто и без того было не ясно!
Двадцать минут доклада пролетели незаметно. Двадцать минут я чуть не плача воевала с собой за то, чтобы не увлечься рассказом Шона или не встать и не закричать, хватит, проваливай отсюда, вышвыривай меня, только заткнись, все и так поняли, что ты Бог!
Но это не все. Пусть доклад и закончился, на Шона посыпался просто град вопросов, и он с присущим скромному гению терпением начал растолковывать элементарные, на его взгляд, вещи окружающим. Спустя еще двадцать минут он вынужден был «из уважения к остальным выступающим» пообещать все изложить подробно и в деталях каждому желающему, но после семинара. И все поняли, что в тот день состоялся один крошечный бенефис. Размером чуть ли не с защиту диссертации. И Киану это видел. Даже если он в алгоритмах шифрования ничего не понимал, он не мог не заметить гребаную корону размером с пятиэтажный дом, которую окружающие возложили к ногам Шона. На, повелитель, надевай, она твоя! Убейте меня!
Такими темпами, после злосчастного семинара мне не осталось ничего другого, кроме как пойти срывать злость на бедняге Клегге.
— Ты должен был взять меня на конференцию! — зашипела я.
— Чего?! — возмутил он.
— Ничего! Мне вообще-то нужно учиться! И ты должен был взять меня после того, как я целое лето пахала над этим вместе с тобой!
— Ты сопливая девчонка.
— Не такая уж и сопливая, и вообще…
— Ты из-за Картера так переполошилась? Ну так пойдем его разотрем в пух и прах.
Не, в любой другой день я бы просто покрутила пальцем у виска, так как Шон есть Шон, но не в тот чертов день. Именно тогда мне просто хотелось стукнуть Картера, да посильнее. И обычно поражающая меня до глубины души смелость Клегга вдруг начала обнадеживать. Хотя в принципе он, конечно, долбаный суицидник. Он ведь правда пошел в атаку на Шона. И как он его допекал, любо дорого было посмотреть. Они увлеклись настолько, что перестали обращать внимание на всех вокруг. Я даже осмелилась украдкой взглянуть на Киану. А он сидел на своей задней парте, не уходил, и лицо у него было такое… ну просто каменное. Казалось, мое сердце заморозили, а потом еще и молоточком по нему ударили. Дзиньк, и остались одни осколки.
Я кивнула Киану на выход и уже было сама двинулась в этом направлении. Но тут Клегг, даже не глядя, выловил меня из толпы и притянул к себе. И начал что-то доказывать, почему-то все время указывая на меня и размахивая руками почти перед самым моим лицом. Клегг, кажется, неосознанно схватился за свой любимый канат для перетягивания, а Картер тактику разгадал и, откровенно забавляясь, тоже начал махать руками передо мной. Когда они двинулись к доске переносить обсуждения «на бумагу», меня никто все равно не отпустил. Я не знала, что делать, все дебаты пролетали мимо, в мой фокус почему-то попадали только два престарелых профессора, которые стояли рядышком, синхронно кивали в такт словам Шона и… улыбались почему-то мне. Я бы над ситуацией посмеялась, если бы не было так грустно. Джоанна Конелл вдруг стала лишенной воли мебелью, жизненно необходимой для научного диспута.