Дело с двойным дном (пер. В.Селиванова)
Шрифт:
– Так же. Нельзя, разумеется, исключить и просто неимоверную жадность тети. Хотя зачем ей еще деньги? Ведь столько оказалось припрятано в квартире. Не понимаю, зачем ей еще.
– Чтобы сидеть на них.
– Видимо, действительно так. А возможно, и какой-то сдвиг в психике. Желание всем делать назло, не только племяннице, но, например, и Райчику. Возможно, она знала, что он разыскивает тайники, и намерена была сама присвоить золото. А он пусть потом пробирается в квартиру, проданную новым жильцам, и они его прихватят…
– Вряд ли нам с тобой понять, что может прийти в голову свихнувшейся бабе, – с грустью заметила я и сбросила
Территория ветеринарной клиники была огорожена сеткой, и сквозь нее хорошо была видна громадная немецкая овчарка, сидящая к нам спиной.
Пес не мигая смотрел на светящиеся окна лечебницы.
– Неужели они так поздно работают? – удивился Януш. – Смотри, свет во всех окнах. Или это частная клиника и хозяева живут при ней?
– Нет, я знаю владельца, живет он не здесь. Возможно, какая-то срочная операция. Гляди, как взволнован этот пес, весь напрягся, не дрогнет. Наверное, ветеринар очень порядочный человек, если так поздно приехал опять в клинику, чтобы спасти какое-то больное животное. Пес ясно говорит – там что-то делают с больным животным.
А я еще придумывала, как бы мне правдоподобнее изобразить умственное затмение, чтобы не рассказать Янушу о моих подозрениях по отношению к племяннице! Ничего не надо было изображать, умственное затмение и без того пало на меня, если я не задумалась ни над поведением собаки, ни над светом в окнах клиники в неурочный час. Януш все же оглянулся на освещенные окна, когда мы проезжали мимо, и попытался было что-то мне сказать, но только махнул рукой. Вспомнив все это на следующий день, я подумала: инстинктом наделены не только животные, но и полицейские…
– Вот ты и накаркал! – упрекнул Болек Януша, явившись к нам вечером со ставшим уже традиционным визитом. – Хотя нет, я сам накаркал. У нас новый труп.
Под утро пес ветеринара принял наконец решение и начал выть. Выл он на свежем воздухе, и зловещий вой далеко разносился окрест. Константин – не фабричный поселок, там никто не просыпается на рассвете, и в шесть утра его обитатели еще спали сладким сном. Зловещие звуки разбудили людей, но вставать никому не хотелось. Первым не выдержал ближайший сосед ветеринара. Разъяренный, он выскочил из дома в одной пижаме и через сетку заорал на собаку:
– Ты что развылся, пся крев? В чем дело? Заткнись, холера!
Пес и не подумал заткнуться, честно выполняя свой собачий долг. Немного проснувшись, сосед уже повнимательнее взглянул на привязанную во дворе ветеринарной клиники собаку, осмотрелся, увидел, что ворота у ветеринара распахнуты настежь, встревожился и вошел во двор клиники. Со двора увидел опять же распахнутую входную дверь дома и, немного поколебавшись, переступил порог. И сразу выяснилось, что пес был прав.
В прихожей ничком лежал какой-то мужчина с размозженной головой. Сосед не стал даже щупать его, теперь он уже безоговорочно верил псу.
Ясно: мертвый.
И сосед помчался к телефону.
Весть о новом преступлении дошла до Болека довольно быстро. В полиции тоже иногда думают, кто-то из оперативников сопоставил обстоятельства гибели двух мужчин. Слова «мертвец на куче отбитой штукатурки и кирпича» звучали как пароль.
Константинская полиция как можно осторожнее осмотрела место преступления, стараясь не затоптать следов, а примчавшегося владельца ветеринарной
Интерьер клиники представлял собой страшную картину: содранный паркет, раскуроченные стены, перевернутая мебель, на полу кучи медикаментов и прочих мелких предметов. Ну прямо «Пейзаж после битвы». Первым делом вызванные из Варшавы оперативники вынесли из помещения труп, ибо он загораживал вход, вторым – обеспечили сохранность всех обнаруженных на месте преступления следов, в-третьих, уже с помощью владельца клиники, стали выяснять, что же похищено. И тут, к их изумлению, выяснилось: ничего. Все имущество оказалось на месте, только в слегка поврежденном виде.
Для Болека дело было ясно как божий день. Опять кто-то разыскивал замурованные в стенах дома сокровища. Дом был старой, еще довоенной постройки, кирпичный. И некогда являлся собственностью уже известного полиции мифического прадедушки. Ветеринарной лечебницей он стал сравнительно недавно, лишь несколько лет назад. И ему, Болеку, следовало бы помнить о таком доме, да и обо всех остальных, теперь-то он уже научен… Погибший несомненно принимал активное участие в поисках сокровищ, следы таких поисков, можно сказать, густо усыпали его одежду, а убили его в тот момент, когда он собирался покинуть недвижимость. Убийца шел за ним следом, прихватив один из тех кирпичей, что они извлекли из стены, пристукнул кирпичиком своего сообщника и оставил его лежать там, где тот свалился. А сам смылся.
Януш не мог успокоиться.
– Меня так и тянуло заглянуть в этот дом, когда мы с тобой проезжали мимо! – твердил он, не находя себе места. – Поступил я, как последний кретин, всегда ведь следовал своей интуиции, а тут, как… не знаю кто проехал мимо. А все из-за этой сумасшедшей тетки, мы с тобой только о ней и говорили…
Я промолчала. Ясно, во всем виновата я. Умственное затмение, овладевшее мной, оказалось заразным и передалось Янушу. Действительно, как можно было не обратить внимания на столь подозрительные обстоятельства, как беспокойство собаки и свет в окнах клиники в неурочное время? Оба хороши. Если бы мы остановились и вошли в дом, имели все шансы застать преступников за работой. Возможно, и жизнь бы спасли этому бедолаге…
– А кто он? – спросил Януш у поручика.
– Некий Станислав Бурча. Библиотекарь по специальности. И если Райчик лежал на золоте, то этот – на бумаге. Клочок официального документа. Похоже, из ипотечного архива о владельцах недвижимостью двадцатых-тридцатых годов. Из чего следует вывод: замурованные сокровища ищут продуманно и систематично, возможно, действует хорошо организованная шайка, и холера знает, сколько в ней членов. Теперь мы знаем трех. Не исключено, остался один. Такая бедная одинокая сиротка, очень богатенькая…
– Болек, ты никак заговариваешься…
– Да нет, простить себе не могу, надо было взять на заметку все дома, о которых говорила Кася. А тут еще нитки какие-то…
И Болек извлек изо рта длинное волокно недоваренного сельдерея. Возможно, сегодня я не уделила должного внимания приготовлению ужина, до него ли было?
Избавившись от сельдерея, Болек с горечью продолжал:
– Я что хотел сказать? Сами считайте. Здесь же действовало минимум двое, но не исключено, что и трое. Райчик – раз. Библиотекарь – два. Его убийца – три. Может, и четвертый обнаружится. А о том, что он будет очень богатенький, сказал чертов щенок.