Дело серых зомби
Шрифт:
Глава 20
Кладбищенские интриги
Профессия частного сыщика, равно как и профессия солдата, предполагает долгое ожидание. Скажу более: зачастую она состоит из ожидания процентов на девяносто – если ты, к примеру, выслеживаешь кого-то. В данном случае мы ждали, покуда корабль-крепость доберется до цивилизованных мест – и, соответственно, окажется в гуще событий. Я не очень понимал, на что рассчитывает капитан или комендант этого сооружения, не знаю уж, как он называется, но одно было ясно – мы двигались по направлению к столице. По крайней мере Тыгуа, умевший ориентироваться по звездам, был в этом уверен, и я не видел причины сомневаться в его словах. Первые двое суток после побега мы просто отлеживались, изредка перебрасываясь короткими репликами
На этот раз я не тратил драгоценных мгновений на выход из тела: стоило вспомнить ощущения от прошлого сеанса, как все получилось автоматически. Мое сознание послушно перетекло в вытатуированную на груди маску, и «лик колдуна» отделился от оболочки, еще недавно бывшей его вместилищем…
Я старался не обращать внимания на чудесные видения, призывно раскрывающиеся навстречу моему «духовному взору»: на этот раз передо мной имелась четкая цель. Должно быть, определенную роль сыграла целеустремленность, а может, и какой-никакой опыт, приобретенный во время предыдущего путешествия: я довольно быстро обнаружил искомое. Головокружительный полет сквозь каменные и ледяные пещеры завершился в каюте Ипселла: я нашел его, свернувшегося на узкой железной койке. Над головой спящего вился бесплотный голубоватый дымок – а в нем, словно проекции «волшебного фонаря», мелькали неясные фигуры, образы… Это сны, дошло до меня спустя мгновение. Он видит сны – и я тоже могу их увидеть, а может быть, и проникнуть туда, в причудливый мир, порожденный его разумом… Одно мгновение я чуть было не поддался соблазну. Но нет, нет, я здесь не за этим: покружив немного над спящим, «лик колдуна» устремился прочь. Это была непростая задача: астральное зрение воспринимало пространство самым причудливым образом, и лишь полностью сосредоточившись, я мог соотнести эту искаженную картинку с привычной реальностью. И все же дело было сделано! К тому моменту как я ощутил первые, покуда слабые токи, влекущие к покинутому телу, у меня в памяти выстроился план переходов, ведущих к каюте протезиста.
Поразительная все-таки субстанция этот твист: неудивительно, что колдуны так дорожат им… Придя в себя после путешествия, я вдоволь напился воды и съел несколько галет из наших скудных запасов. Аппетит от этого только разыгрался; пришлось строго напомнить телу, кто здесь хозяин. Перекусив, я отправился на поиски Тыгуа. Облазив несколько укромных уголков, я наконец обнаружил его в воздуховоде. Учитель сидел, высунув голову из отдушины вентиляционной шахты, и любовался заходящим солнцем. Где-то совсем рядом лениво переругивались матросы, но его это не беспокоило: изогнутый жестяной козырек надежно защищал от посторонних взглядов. Я тихонько кашлянул. Он посмотрел вниз.
– Чего тебе, Эд?
– Надо поговорить.
Он бесшумно скользнул вниз.
– Ну?
– Вы ведь хорошо изучили здешние коммуникации?
– Более-менее. Там, куда смог добраться. А что?
– Как насчет третьей палубы?
– Я знаю, как туда проникнуть, но и только. Это довольно оживленное место. Эд, если ты задумал что-то…
– Да. Мне надо попасть туда.
– Ну, раз надо, значит надо. Пошли?
– Чуть позже, хорошо? Подождем темноты, – я помедлил немного: шестое чувство подсказывало мне, что идти надо вдвоем. – И не говорите ничего Кваки и Сержио, ладно?
– Как скажешь, – он пожал плечами.
Мастер Ипселл метался во сне. Ему грезилось, будто Крепость дала течь, и темные воды медленно затопляют бетонную громаду – сочатся по коридорам, расплываются лужами в отсеках, затягивают черными зеркалами колодцы трапов… Он пытается выбраться наверх, но планировка палубы странным образом изменилась: там, где раньше были проходы, сейчас возникли глухие бетонные
– Проснитесь! Ипселл, проснитесь же!
– Ипселл, проснитесь! – я потряс протезиста за плечо. Он негромко вскрикнул и очнулся. В глазах мастера плескался ужас, но причиной тому было не мое появление – похоже, он только что видел кошмар. Мало-помалу взгляд его приобрел осмысленное выражение.
– Кто вы? Как здесь оказались?!
– Тс-с! Прошу вас, тише! Я друг…
– Что значит – друг? – он отстранился и сел на кровати, взирая на меня с недоверием.
– Позвольте представиться: Эдуар Монтескрипт, частный детектив, – я приложил два пальца к полям несуществующей шляпы. – Работаю на «Спящие лилии»…
Похоже, я ляпнул что-то не то. В его глазах вновь появился страх.
– Убирайтесь вон!
Вот так сюрприз!
– Послушайте…
– Убирайтесь! Уматывайте немедленно или я позову… Кого-нибудь! Эй! Охрана! Охрана!
Проклятье! Я метнулся к койке, сгреб его в охапку и зажал рот.
– Замолчите! Вы меня погубите, идиот!
Он попытался вырваться. Напрасный труд – я был много сильнее этого тщедушного фрога.
– Да выслушайте меня, прошу! Вы ведь хотите бежать отсюда?!
Ипселл вдруг обмяк. Я убрал руки: еще не хватало придушить его.
– Мне некуда бежать, – сказал он немного погодя. – Некуда, понимаете?!
– Нет, – я взял стул, подвинул его к койке и уселся задом наперед, скрестив на спинке руки и уперев в них подбородок. – Расскажите.
Ипселл лишь отмахнулся. Что-то в нем вызывало неподдельное сочувствие: я действительно ничего не понимал, но видел перед собой отчаявшегося, потерявшего надежду фрога.
– Давайте сделаем так: я поведаю вам свою историю, а вы мне – свою.
Не услышав возражений, я принялся рассказывать. Ровный голос, как правило, успокаивает – я надеялся, что этот эффект сработает. Так и получилось. Он слушал, не перебивая, лишь когда я упомянул Кваки, Ипселл слегка оживился.
– Мальчишка?
– Скорее подросток.
– Я его как-то видел. Вот уж не думал… – пробормотал он себе под нос. – А впрочем… Ладно, продолжайте.
Я рассказал о наших злоключениях и о том, каким образом мы очутились на борту.
… – А теперь объясните мне, что значит «некуда бежать»? У вас есть дом, наверняка есть средства, есть, в конце концов, отличный работодатель, «Спящие лилии» – раз уж вы так боитесь преследования, они наверняка вам помогут, спрячут…
– Спрячут… А кто спрячет меня от них?
– То есть? – я нахмурился. – Вы хотите сказать…
Ипселла вдруг прорвало. Должно быть, он слишком долго носил это в себе, не имея возможности поделиться – и теперь спешил высказать все разом. Да, он боится. Боится круглые сутки, даже во сне – ибо слишком хорошо знает, что принесли в этот мир его изобретения. Он протезист, протезист особого толка. Он обслуживает мертвецов. Видел ли я когда-нибудь зомби? Ах, видел, конечно же, и наверняка заметил, как плавны и неторопливы их движения… Самое уязвимое место – это суставы. Двигаться после зомбификации вообще очень трудно, помимо чисто психологических проблем, следует соблюдать крайнюю осторожность, словно твое тело сделано из хрупкого стекла… Его род в течение многих поколений традиционно занимался обслуживанием живых мертвецов – очень почетная и очень редкая профессия, – но он достиг вершин мастерства. То, на что у его деда и отца уходили сутки напряженной работы, он может сделать за час – и результат будет во много раз лучше…