Дело в шляпе
Шрифт:
— Не получится, — усмехнулся Ит. — Для таких преступников камеры изолированные.
— Очень жалко. Тогда ты, пап, плюнь ему в глаза, — попросила Даша. — От меня. И скажи, что это за то, что он сделал с Зарзи.
— Если увижу, то обязательно так и сделаю, — пообещал Ит. — Мама там далеко?
— Мама собирает Веру в художку. А Верка злится, и говорит, что ей сложно собираться, а мне просто. Потому что мне в литературный
— Как у тебя в кружке дела? — поинтересовался Ит.
— Юлия Павловна хочет мой рассказ на союзный конкурс отправить, а я боюсь, — призналась Даша. — Рассказ сырой совсем, куда его на конкурс. Я же не успела его отшлифовать, как надо. А она заладила — отвезу, отвезу…
— Ну и пусть отвезет, — пожал плечами Ит. — Тебе жалко, что ли?
— Мне-то не жалко, но, папочка, если рассказ выиграет, гордиться будет Юлия Павловна, а если проиграет, переживать буду я, — объяснила Даша. — Пап, вы когда обратно? Мы ужасно все соскучились. Ужасно! Может, хоть на Новый Год?..
— Зайчик, давай договоримся так, — посерьезнел Ит. — Ничего загадывать не будем, но вчера я слышал, как Илья сказал какому-то начальнику, что после того, что произошло с Зарзи, наш госпиталь расторгает этот контракт, и отправляется в основную локацию. До окончания разбирательства. Весь. Если все так и будет, то мы приедем уже в начале декабря. Но пока что об этом ни слова никому. Ни маме, ни Вере. Ага?
— Ура, — констатировала Даша. — Начинаю копить на подарок.
— Ну, начинай. Только учти, я хочу новую пуховую перину, желательно побольше, трехлитровую банку абрикосового варенья, атлас звездного неба с красивыми картинками, и лису, умеющую кататься на велосипеде, — невозмутимо сообщил дочери Ит. — Справишься?
— Обойдешься вареньем, — осадила его дочь.
— Вся в маму. Жадина-говядина.
— Пап, я же не прошу у тебя дрессированную обезьяну или торт в три этажа? Вот и ты не проси всякие глупости. Ладно, я побежала, а то в кружок опоздаю. Катер через десять минут!
— Беги, зайчик. Обнимаю и целую…
Из города выезжали вечером, и Бакли, пока ехали, изругался вконец — уж больно много машин сейчас тянулось за город. В основном это были рейсовые автобусы, которые развозили по близлежащим поселкам любителей отдохнуть на природе, и грузовики, спешившие по деревням за товаром для магазинов. Дорога, по которой они сейчас ехали, шла в южном направлении, чуть позже она превратилась в широкое шоссе,
— Аквист, Шини, вытаскивайте мотик, и давайте сами. Пора разделяться.
— Эй, подожди, «давайте сами», — всполошился Шини. — А куда ехать-то?
— За нами ехать, — проворчал Бакли. — Смотрите. Три поворота отсчитываем, уходим направо…
— На четвертом повороте? — уточнил Аквист.
— Да. Мы быстрее, поэтому уедем вперед. Поворачиваем, едем прямо двадцать километров. Потом будет поворот налево, я так понял, он там один. Повернули, прямо, и в первый поворот направо. Бонни, там чего?
— Там гостиница, обычная, — Бонни вытащила свой блокнот. — Остановимся в ней на ночь. И учтите, мы не знакомы! Вы отдельно, мы отдельно! Смотрите, не забудьте.
— Хорошо, не забудем, — пообещал Аквист. — Ночуем… Фадан, что дальше?
— Дальше отъезжаем от гостиницы, и вы у нас забираете генератор, — подсказал Фадан. — И потом едем тем же порядком. Мы впереди, вы следом.
— Ну… хорошо, — кивнул Аквист. — Договорились.
— Вот и славно. Все, погнали, — подытожил Бакли. — Нам еще пилить и пилить.
Путь, который они придумали, напоминал большую ломанную линию, укладывающуюся в плавную кривую. Он на хорошем расстоянии обходил и Шенадор, и все крупные поселки, тянулся по проселочным дорогам, и лишь пару раз выходил на крупные межгородские трассы, которые не представлялось возможным объехать. В район Круглой Горы он подходил не со стороны Шенадора, а с противоположной, и тоже шел проселками. Фадан, когда составляли этот маршрут, не один раз поблагодарил женщину с больными легкими, которая подарила им карту. Без этой карты маршрут получился бы другим, и совсем не факт, что он оказался бы проще и удобнее. К тому же маршрут выглядел (так тогда показалось Фадану) безопасным. Ну или почти безопасным. Шини и Аквисту показалось точно так же.
— Когда мы мотались составлять родословные, я на таких дорогах никогда полисов не видел, — говорил Шини, разглядывая карту. — Ну ни разу! Бакли, ты молодчина. Здорово, что ты помог этой тётке.
— Компьютерщица, — пожал плечами Бакли. — Не самая крутая. Они еще круче бывают, поверь.
— Да какая разница.
— Никакой. А на чем вы ездили, когда родословные делали? — с интересом спросил Бакли.
— На автобусах, а потом пешком, — пожал плечами Аквист. — Как еще-то?
— Ясно.
…Мотик вытащили из пикапа, завели. За руль сел Шини, Аквисту пока что предстояло ехать пассажиром. Пикап стартовал почти сразу, и вскоре скрылся в потоке машин, а им предстояло выждать хотя бы минут десять.
— Слушай, Шини, я вот тут подумал, и теперь опасаюсь, как бы этот Вайши нас не выставил, — вдруг сказал Аквист. — Помнишь, как он тогда… он же трус. И еще эта его Оташенька, которая орала, как бешенная ацха. А если он нас не пустит?
— Если не пустит, сделаем личины, и проберемся туда без его разрешения, — дернул плечом Шини. — Тоже мне, делов-то.