Дело в шляпе
Шрифт:
— Они нас не убьют? — со страхом спросила Бонни.
— Если будете сидеть так и дальше — убьют. Если сдадитесь — у вас есть хотя бы минимальный шанс выжить.
— Шеф, что у них в руках? — прозревая, спросил Аквист.
— Огнестрелы, — подтвердил его догадку Шеф. — Нечета тому пистолетику, из которого ранили тебя. Гораздо более мощные. Сдавайтесь, скорее! Они на взводе, у них вот-вот посрывает крыши, они пойдут в разнос, и перестреляют вас всех! Фадан, открой окно… повторяй, что я тебе сейчас буду говорить.
—
— Я ничего вам не скажу, — упрямо повторил Фадан. В который раз уже повторил. — Обойдетесь.
— Глупец, — Грешер, сидевший в кресле у стены, встал, прошелся по комнате. — Вы глупец, Фадан Киго, не смотря на это ваше так называемое образование и должность. Вы не понимаете, что происходит.
— Почему же, — хмыкнул Фадан. — Очень даже понимаю.
— Что понимаете? Что натрепал вам Остроухий? Или эта баба из диска? — Грешер рассмеялся. — Кретин. Вашу глупую голову не посетила мысль, что они могут вам лгать?
— Зачем им это делать? — Фадан приподнял брови. — Да и потом… простите, но их ложь выглядит более правдоподобно, чем то, что пытаетесь внушить мне вы.
— Я пока что не начинал ничего внушать, — резонно заметил Грешер. — Я констатирую факты.
— Они тоже, — пожал плечами Фадан.
— Вы ничего не знаете, — Олка, наконец, отошла от стола. Налила себе воды в резной стеклянный стакан, отпила половину. — Именно поэтому вас так легко было поймать на ложь. Похожую на правду, но все-таки ложь.
— И в чем же эта ложь заключается? — вкрадчиво поинтересовался Фадан.
— Что ж, раз так получилось, придется, видимо, вас просветить, — ответил Грешер. — Слушайте…
Этот разговор происходил там, где Фадан и команда меньше всего ожидали оказаться после того, как попали в плен — на той самой атомной станции, куда они и сами стремились. Увы, нечего было даже и думать пробраться туда тайком, как они изначально планировали. Станция буквально кишела греванами, причем вооруженными; греваны были везде, мало того, станция, как беззвучно пояснил Фадану Шеф, находилась в двойном кольце оцепления.
На станцию их доставили, как понял Фадан, с эскортом. В первом броневике повезли их, всех пятерых, предварительно сковав руки и ноги; пикап каким-то образом закатили во второй броневик, размером побольше. Мало того, их сопровождали еще и несколько автобусов, в которых сидели угрюмые и хорошо вооруженные греваны. Речи не шло о том, чтобы попытаться как-то сбежать — при таких раскладах побег означал бы верную смерть.
«Зачем нас привезли сюда? — думал Фадан, когда увидел в окошке броневика вывеску с названием станции. — Ах, да. Диск. Они думают, что мы умеем взаимодействовать с диском… и ведь, Остроухий их раздери, они правильно думают. Хотел бы я знать, что они от нас потребуют».
Когда броневик заехал внутрь, и их вывели на улицу, Фадан понял, что все только начинается. И что самое плохое еще впереди. Сперва их разделили. Двое крепких греванов
…Сначала он довольно долго сидел в маленькой комнате без мебели совершенно один. Через пару часов Фадан понял, что, во-первых, ему ужасно хочется пить, и, во-вторых, ужасно хочется в одно такое уютное небольшое заведение. Фадан, прежде никогда не ловивший себя на подобных вроде бы взаимоисключающих желаниях, удивился, однако решил, что надо не сдаваться и терпеть.
Терпения хватило еще на два часа, после чего Фадан принял следующее решение — он сперва робко, но потом всё отчаяннее начал стучать в дверь и просить, чтобы выпустили. Безрезультатно. В коридоре явно кто-то был, но этот кто-то на стук и крики Фадана и не думал реагировать.
Когда еще через три часа за ним, наконец, пришли, Фадан был уже обозлен до крайности и слегка напуган. По счастью, в туалет его всё-таки отвели — и он даже успел глотнуть воды из-под крана, хотя пить ему не позволили. А после туалета Фадана препроводили в эту самую комнату. На беседу с Олкой и Грешером.
— …так вот. Придется, видимо, вас просветить. Если вы думаете, что мы не знаем ни про вашего Остроухого товарища, ни про тоннели, ни про то, что спрятано под Круглой Горой, вы ошибаетесь. Знаем. Причем гораздо больше вас. Ах, Фадан, неужели вы считаете, что мы скрыли эту информацию от народа просто так, к своей выгоде? — Грешер печально усмехнулся. — Вы думаете, что мы строим какой-то заговор, призванный к тому, чтобы сделать всем ныне живущим — хуже?
— Да, примерно так я и думаю, — честно ответил Фадан. — А для чего вы это делаете, раз знаете?
— Для того чтобы уберечь наш народ и наш мир от большой беды! — рявкнул Грешер. — Вот для чего! Единственное, что мы хотим — так это чтобы наша планета жила мирно и счастливо.
— И была тупой, максимально, — подсказал Фадан.
— Счастье в неведении, — отрезал Грешер. — И в вере. И учтите, Фадан, не стоит ровнять всех ныне живущих по себе. Да, Триединый наградил вас… нет, не умом, а всего лишь немного пытливым умишком, и вы, как только представилась возможность, ощутили в себе этот слабенький позыв — действовать. Но поймите, другим этого не нужно. Это не сделает их счастливыми.
— То есть умирать от апчихита в тридцать пять — это нормально? — ехидно спросил Фадан. — Это такое счастье?
— Да, это счастье, — серьезно ответил Грешер. — Для них это действительно счастье. Пусть короткая, но осмысленная жизнь. Родиться. Вырасти. Влюбиться. Родить потомство. Радоваться первым шагам и словам своего живого продолжения. И — умереть, с гордостью осознавая, что жизнь прожита не зря. Что ты, хоть и уходишь рано, оставляешь за собой следующую ступень. Родную кровь.
— Я не думаю, что мой старший отец был счастлив, умирая от удушья, — тихо сказал Фадан. — И гордиться ему было особенно нечем. Он умер, оставляя семью нищей, и мать с отцами были обречены на…