Дело Варнавинского маньяка

Свечин Николай

— Спасибо!

Через сени Панибратов быстро вывел гостя во двор к задней калитке. Открыл ее и пропустил к соседям:

— Далее вон туда, за баню.

— Попытайтесь продержать их под дверью хоть четверть часа. И — я ваш вечный должник!

Амилий Петрович молча перекрестил сыщика и побежал обратно в дом. Лыков же, не теряя ни секунды, кинулся прочь. Проскочил в соседний сад и, не глядя по сторонам, быстрым шагом направился к воротам. Какой-то господин в халате и феске сидел на веранде и пил чай. Он недоуменно уставился на незнакомца.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Алексей.

— Добрый… — растерянно пробормотал господин.

Собравшись

с духом, сыщик вышел на улицу. Снова он на Костромской! Если «оборотни» уже успели выставить здесь наблюдение, он пропал. Второй раз его не упустят. Оглядевшись по сторонам, коллежский асессор чуть не вскрикнул от радости. На всей улице обнаружилось лишь несколько прохожих, никто из них не походил на людей Бекорюкова.

Куда теперь? Если даже Амилий Петрович и продержится четверть часа, это лишь полдела. За это время Лыков должен незаметно добраться до выезда из города, найти там телегу и уговорить возницу скрытно доставить его в Нефедьевку. О том, что делать дальше, пока думать было преждевременно…

Дойдя до пересечения с Полукруглой улицей — он шел здесь под конвоем десять минут назад, — Алексей незаметно высунулся. Вдалеке, на углу Мещанской, торчала одинокая фигура. Тамазин! Помощник исправника неотрывно смотрел в его сторону. Проклятье! Нужно было перебежать перекресток, дойти до конца Костромской и вдоль Новой и Полевой улиц чесать к выезду из города. Но губернский секретарь исполнял обязанности наблюдателя добросовестно: у Алексея не было никаких шансов пересечь Полукруглую незамеченным. Прошло три минуты. Топтавшийся на одном месте незнакомец уже стал привлекать внимание обывателей. Из соседних ворот вышел дворник и направился к Лыкову. Тут вдруг Тамазин сорвался с места и скрылся за углом. Неужели «оборотни» взломали дверь и ворвались к статистику? Но думать было некогда. Коллежский асессор пулей перелетел улицу и, уже не скрываясь, побежал вперед.

Никогда еще он так не бегал. Жизни многих людей висели сейчас на волоске и зависели только от его скорости и удачи. Немногочисленные прохожие с удивлением наблюдали, как хорошо одетый господин несется по улице словно базарный вор, стянувший связку баранок. Добравшись до угла Новой, Алексей повернул направо. Он старался дышать ровно и не сбиваться с темпа: четыре шага — вдох — четыре шага — выдох.

Судьба благоволила Лыкову. До пересечения с Мещанской, где кончается город, оставалось сто саженей. Если там стоят и ждут, скрыться уже не получится. Даже если оторваться от погони — например, через Потанину деревню пробиться в лес, — «оборотни» за ним не побегут. Им проще сразу проехать в Нефедьевку. Тогда семье конец… Вдруг из Варнавинской улицы прямо на сыщика вывернула телега. Тот замедлил бег и ахнул — в телеге сидел Оденцов!

— Трефил Осипович! Вас сюда Бог послал!

— Лексей Николаич? Что случилось? Вы — и в эдаком виде!

Лыков бросился на дно телеги:

— Некогда объяснять. Завалите меня соломой и что есть мочи везите в Нефедьевку. Вопрос жизни и смерти!

Оденцов выполнил просьбу мгновенно: укрыл сыщика и стеганул кобылу. Та бодро помчалась вперед. Уже через пять минут они выехали из Варнавина на тракт и покатили на север. Движение вокруг было оживленным, и Алексей не рисковал высовываться. Только просил вполголоса из-под соломы:

— Трефил Осипович! Еще скорее, Христа ради!

Лишь когда у Заболотья телега свернула на Нефедьевский выселок, сыщик сбросил солому и сел. До дома оставалось полторы версты. Он выбрался из города, он жив и не ранен, но с минуты на минуту следом примчатся «оборотни». Их будет не меньше

десятка, все с оружием, и они не успокоятся, пока не убьют Лыкова. А заодно и всех, кто окажется поблизости — как свидетелей. Что же делать, что же делать? В центре России, средь бела дня оказаться не в силах защитить семью от бандитов! Потому что эти бандиты представляют здесь власть. Бежать всем вниз, чтобы прокрасться на пристань? Но парохода сегодня уже не будет. Сесть в экипаж и попробовать доехать до соседнего уезда? Догонят и перестреляют прямо на тракте. Спрятаться в лесу? От Щукина не спрячешься. Держать оборону в доме? Он, дурак, сегодня утром отпустил двух объездчиков обратно на кордон. Решил, что опасность уже миновала… А лакей, дворник и оба конюха отпросились в деревню на свадьбу. Теперь в доме лишь Окуньков и повар. Их тоже прикончат, если они посмеют вступиться за хозяина…

Пока ехали до поместья, Лыков решил. Он соберет оба семейства — свое и Титуса — в мезонине. Забаррикадируется, и они со Степаном станут отстреливаться. Через десять минут на выстрелы прибегут из деревни мужики. Тогда Недокрещенный уже не посмеет устроить бойню на глазах у десятков людей. Его, Лыкова, арестуют и увезут — до ближайшего оврага, но зато женщины и дети останутся живы. Варенька никогда больше не выйдет замуж, будет коротать свой век вдовой и воспитывать детей. Николка и Павлука смутно-смутно запомнят отца… Будьте вы прокляты, «оборотни»! Все равно вам конец! Приедут разгневанные Благово с Таубе, и тогда никто не уйдет от возмездия… Вот только он, Лыков, этого уже не увидит.

26. Бой

Оденцов высадил Алексея перед главным домом.

— Спасибо вам, Трефил Осипович! А теперь побыстрее уезжайте отсюда. Храни вас Господь!

Не задавая лишних вопросов, крестьянин развернул телегу и был таков. Сыщик же вбежал в дом.

Там все было тихо, безмятежно и уютно. Никто даже не подозревал, какая угроза нависла над ними. Оказавшись в этой доброй атмосфере дома, Алексей решил переменить план и попытаться удалить близких в деревню до приезда «оборотней». Лучше не пугать Вареньку и детей стрельбой, не подвергать их опасности. В стороне от их глаз и помирать легче…

Лыков прислушался. Сверху доносились детские голоса, в соседней комнате няня Наташа о чем-то пререкалась с поваром. Через какие-то полчаса сюда явятся те, кто хочет их убить… Надо торопиться!

Раздались легкие шаги, и в прихожую вбежала Варенька. В сером домашнем платье, с ниткой жемчуга на изящной шее, она была необыкновенно красива.

— Лешенька! Ты уже вернулся! Как славно. Боже, что за вид у тебя? Ты же весь в соломе! Валялся в стогу с бержеркой? [100] Смотри, я вас когда-нибудь застукаю!

100

Бержерка — пастушка.

— Дети наверху?

— Да, с Грушей.

— Все четверо?

— Да. А что случилось?

— Немедленно собери всех. На сборы десять минут.

— Алексей, объяснись! Зачем такая спешка? Куда мы едем? И почему у тебя такой затравленный взгляд, в конце концов?

— Делай, что велю, и не задавай вопросов. У нас очень мало времени. Всем обитателям Нефедьевской дачи надо немедленно перебраться в деревню. Вы с детьми остановитесь в доме отца Дионисия, остальные пусть устраиваются сами. Передайте батюшке мою нижайшую просьбу приютить вас на одну ночь. Утром я за вами приеду.