Дельта-фактор
Шрифт:
Я не мог позволить ему позвать на помощь и дал шанс сделать выпад. Я быстро отскочил в сторону, и лезвие прошло у меня вдоль ребра, словно прикосновение клейма. Второго шанса у него уже не было. Я перехватил его руку, вывернул сустав и одновременно, ударом колена под дых, выбил воздух из легких. Приклад сорок пятого завершил работу, отключив все болевые точки, так что охранник остался корчиться на каменном полу в бессознательном рефлексе.
Раз электричество вырублено, было бессмысленно попытаться открыть ворота с его помощью. Единственное, на что я надеялся, — они должны были предусмотреть ручное отпирание ворот в случае аварии. Я посветил себе фонариком и быстро обнаружил, что
Сейбл наклонился и помог мне подняться. Я ощупал гранаты на поясе и проверил сорок пятый, ощутив его дружеское тепло на боку, потом посмотрел на свои руки и вытер их о пиджак.
— Вы ранены.
— Меня ранило до этого.
— Вам, наверное, нужна помощь.
— Позже, — сказал я. — Сейчас нет времени.
Я потащил его к «вольво», подождал, пока он заберется внутрь, и повернул ключ зажигания. Все, что я мог подумать, было: «Черт побери, она все еще работает!»
Снижать скорость было почти невыносимо, но гнать означало бы смерть. Фары осветили двоих часовых, обходивших свою территорию с ружьями наперевес. Я включил нижний свет, чтобы фары не слепили им глаза, и, высунувшись из окна, окликнул их. Вытащив пару купюр из кармана, я сказал:
— Капитан сказал, чтобы я дал вам вот это и поблагодарил за службу.
Купюры были для них слишком крупными. Один даже отставил ружье в сторону, чтобы хорошенько рассмотреть бумажку в свете фар. Самым сложным было не дать им пожать себе руку в знак благодарности. Любой другой на их месте просто засунул бы деньги в карман и тут же забыл о них. Патрульный на последнем посту перед дорогой был подозрительнее, мне пришлось приложить больше усилий, чтобы он согласился взять деньги. Впрочем, после этого он расплылся в смущенной улыбке, прекрасно понимая, насколько весомым вкладом в его личный бюджет стала эта единственная купюра.
Когда мы наконец оказались в безопасности, Сейбл повернулся ко мне и спросил:
— Неужели ваша страна всегда так хорошо подготовлена ко всяким неожиданностям?
— Это была моя личная инициатива. Ничто так не побуждает бедняков к действиям, как созерцание чужого богатства.
— Вас трудно понять, друг мой. Мне непонятно, что побуждает к действию вас.
— Иногда я сам себе удивляюсь, — ответил я. — В данный момент вы смело можете называть меня простаком.
— В это я не могу поверить.
— А каково тогда ваше мнение?
— Я мог бы сказать вам, но вполне возможно, что вам это не понравится.
— Спасибо и на этом, — усмехнулся я.
Я увидел в отдалении огни, отражавшиеся от верхушек деревьев, хотя их свет и рассеивался из-за низко висящих
Вожди на этот раз не возглавляли процессию. Они выслали вперед охрану, которая должна была принять на себя возможный обстрел, а сами следовали на безопасном расстоянии под предлогом, что их деятельность слишком важна для этой страны, чтобы они подвергали себя прямой вражеской угрозе. Я сорвал чеку с двух гранат и зажал их в руках, высчитывая скорость приближавшейся колонны. Сотня футов отделяла каждую машину, я пропустил первые два грузовика, нагруженные солдатами, и бросил гранату.
Я немного ошибся в расчетах, но не в цели. Граната, мгновенно исчезнувшая в темноте, пролетела в лучах фар и пробила ветровое стекло. Водитель дико вращал руль, но не справился с управлением, и машина, съехав на мягкую обочину, медленно и тяжеловесно завалилась на бок.
Запал этой чертовой гранаты сработал не сразу, так что они почти успели выбраться наружу. Двери распахнулись вверх, внутри мигал свет, так что я мог рассмотреть и Карлоса Ортегу и Руссо Сабина, тщетно пытавшихся выкарабкаться. Только сейчас водитель наткнулся где-то в машине на гранату и завопил: «Граната, граната!» И тут она взорвалась.
Части тел Ортеги и Сабина взлетели в воздух из-под обломков в сопровождении оранжевых язычков пламени, послуживших им последним салютом.
Следовавшие за ними грузовики остановились и стали пятиться назад. Я бросил на дорогу вторую гранату и как сумасшедший побежал к «вольво». Я почти добежал, когда раздался взрыв, но не удосужился проверить нанесенный ущерб. Войска в ожидании следующей атаки остановились, и никто не обратил внимания на нашу машину, несшуюся в темноте прочь.
Я находил дорогу почти на ощупь и, только когда мы отъехали на достаточное расстояние, включил нижние фары, нажал на сцепление и вырвался на шоссе.
Лишь после этого я посмотрел на Виктора Сейбла, сидевшего на соседнем сиденье. Он был словно заморожен, с бледным, осунувшимся лицом.
— Расслабьтесь, — сказал я.
Звук моего голоса, казалось, вновь вернул его к жизни.
— Они...
— Мертвы, — ответил я и взглянул в зеркальце заднего обзора. Мы были одни на дороге. Я посмотрел на часы и ухмыльнулся. Мы вполне успевали.
Руки Сейбла были судорожно сжаты на коленях.
— Эти убийства, — проговорил он. — Все эти ужасные убийства...
— Приберегите ваше сочувствие, — посоветовал я. — Ведь они именно так пришли к власти.
«Вольво» плавно вписалась в изгиб, выровнялась и замедлила ход, как только я заметил перекресток, который меня интересовал. Ортега мог отдать приказ блокировать все перекрестки, и мне не хотелось рисковать. Объездной путь был длиннее, но вряд ли там стояли патрули, поэтому я свернул на пыльную дорогу, и мы снова затряслись по ухабам.
Впереди сигнальные огни аэродрома по-прежнему прощупывали небо длинными лучами, и я был почти уверен, что еду в правильном направлении. Я гнал время и сам себя загнал в ловушку, которую своими же руками и приготовил.
Сейбл заметил ее в тот же миг, что и я, хрипло вскрикнул и потянулся к рулю, но я успел отбросить его руку. Прямо посреди дороги валялся перевернувшийся старый «шевроле», который стоял на парковке отеля рядом с «вольво», окруженный обломками вагончика, несколько часов назад вытащенного мной на самую середину.