Дельта-фактор
Шрифт:
Я остановился, направил фары на кучу обломков, вылез из машины, держа наготове револьвер, и заглянул в «шевроле». Руль был свернут, кровь залила подушки, повсюду валялось разбитое стекло, но внутри никого не было. Дверь со стороны водителя была распахнута, и мне совсем не хотелось торчать здесь в свете фар, представляя легкую мишень для кого-нибудь, кто все еще мог прятаться в кустах, хотя, скорее всего, был уже далеко. Я снова залез в «вольво», объехал обломки и уже не съезжал с дороги, пока не увидел периметр аэродрома.
Отсюда можно было напрямую
Луч сигнального маяка вовремя высветил темную массу на дороге, чтобы я успел затормозить. На нашем пути оказался трактор, который мы не могли объехать. Я выскочил из машины и сделал знак Сейблу следовать за мной.
Может, это было и к лучшему. В воротах, впереди нас, могли дежурить охранники, а времени у меня было в обрез для того, чтобы с боем прокладывать себе путь. Встав на капот трактора, мы легко перепрыгнули через ограду. Приземлившись, я обернулся и подхватил Сейбла, убедился, что с ним все в порядке, и мы вступили на щебеночное покрытие.
Те самолеты, которые не были укрыты в ангарах, заглушенные и крепко привязанные, стояли в траве неподалеку от взлетной полосы, словно испуганные гигантские птицы, чуть дрожавшие под порывами ветра. В ряд красовались потрепанные «DC-3» и пара конвертированных «В-25» с военными эмблемами — реликты прошедшей войны, все еще в строю, символ власти, которая держала страну в повиновении.
Я приказал Сейблу подождать, подбежал к одному из «В-25» и вскарабкался наверх. Мне не пришлось долго искать то, что было нужно. Я отстегнул парашют, оставленный позади сиденья летчика, засунул его в холщовую сумку, которая валялась в углу, и вылез наружу.
Сейбл нервно ждал, повернувшись против ветра. Он с облегчением улыбнулся, увидев, как я появляюсь из темноты. Мне хотелось, чтобы руки были свободны, поэтому я отдал сумку ему.
— Держите это. И не вздумайте потерять.
Он с любопытством ощупал сумку, пытаясь понять, что там внутри.
— Что-то важное?
— Никогда не знаешь наверняка, — ответил я.
На востоке облака тускло заблестели, в них уже бушевали черные турбулентные потоки.
— Пора, — сказал я, и мы побежали последнюю четверть мили.
Все здания вокруг диспетчерской башни и административного комплекса были пусты. Даже аварийный экипаж был отправлен в безопасное место. Газолиновый трактор сдвинулся с места, его фары осветили ворота, и я увидел, как вооруженная охрана проверяет всех, кто находился в кабине, прежде чем пропустить.
Как только луч прожектора начинал шарить по полю, мы тут же ложились на землю, затем вскакивали, чтобы преодолеть очередные несколько метров, в надежде, что никто не увидит наши силуэты на фоне освещенных зданий. Каждый раз, падая на траву, я пытался рассмотреть очертания «квинера»
И вдруг я увидел его, стоявшего под углом сорок пять градусов к направлению ветра, в самом конце взлетной полосы. Я схватил Виктора Сейбла за руку и побежал к нему. Мы были так близки к самолету, что я уже не чувствовал опасности. Но тут я снова ощутил то самое горячее пятно на спине и увидел, как Сейбл вдруг споткнулся и упал. Я схватил его за плечо, поднял на ноги и тут же сам упал, споткнувшись о то же самое.
Это был Джоуи Джолли. Его лоб был раскромсан ужасным ударом, низкий стон вырывался из сведенных болью губ, глаза были открыты. Он узнал меня, и губы шевельнулись, чтобы предупредить, но было уже поздно.
Голос произнес:
— Я ждал тебя, Морган.
Они стояли в тени под крылом старого «стинсона», Марти Стил держал Ким за руку, вывернув ее назад и прижав к виску Ким дуло пистолета.
Прожектор снова развернул свой луч, и в этом свете я разглядел его лицо, окровавленное и израненное в аварии на дороге, когда он врезался в поставленный мной вагончик. Но боль сделала кое-что еще. Она разгладила нарочито напряженные складки на лице, снова придав им узнаваемые черты, и я тут же понял, кто передо мной.
Я сказал:
— Привет, Деккер. Давно не виделись.
Его тон был почти дружелюбным.
— Больше нельзя было тянуть, Морган.
— Чего ты ждал все это время?
Я увидел его ухмылку.
— Я должен был быть уверен, старина. И удивлен, что ты это не предусмотрел. Теряешь старую хватку. Ведь ты был самым смышленым парнишкой в нашей группе.
— Постепенно кое-что начало до меня доходить.
Еще раз луч прожектора залил светом его лицо, и я разглядел дикое выражение безумия, то выражение, которое увидела Бернис Кейс, полное едва сдерживаемой ненависти и убийственной похоти.
Я сказал:
— Когда ты подстрелил Вайти Тэсса, я уже знал, что это мог быть только ты. Он не знал, что ты здесь, но, если бы увидел тебя, мог бы выдать.
— Ты должен думать о своей безопасности, когда ставки так высоки, Морган.
— А они так высоки, Деккер?
Он рассмеялся холодным и невеселым смешком:
— Ты прав, черт побери. Сорок миллионов — это высокие ставки, и все они мои. Когда тебя схватили за ту работу, что проделал я, я чуть не умер со смеху. Я воспользовался теми самыми приемами, которым ты обучил меня, и ты попался на это.
— Зачем, малыш?
Он больше не смеялся.
— Вы, тупые патриоты, этого не поймете. Вы не взрывались на вшивой мине. Вы не валялись в госпитале с крошечной пенсией и несколькими медалями в качестве благодарности от правительства. Ты знаешь, что происходит с проститутками, когда они видят мое лицо? Одну из них тут же стошнило. Наплевать. Я не мог больше выносить эту страну. Я убрался ко всем чертям, потом накопил денег и получил новое лицо, получил новое имя — и тогда вернулся, чтобы получить от доброй старой Америки все то, что я заслужил.