Демид. Пенталогия

Плеханов Андрей Вячеславович

Я замолчал. Наверное, я перестарался в своих описаниях. Потому что у ног монаха расплылась лужа мочи, а сам он сидел без сознания. Глаза его закатились под лоб, рот был открыт, и слюна текла на подбородок. Я обошел вокруг стола и посмотрел на второго доминиканца. Он тоже был в обмороке.

– Вот она, разящая сила слова.
– Я взял скатерть со стола и накинул на инквизиторов.
– Пусть посидят в темноте, подумают о своем поведении. Тем более, что их, кажется, скоро освободят.

Похоже было на то. Дверь с той стороны уже

рубили топором. Это была на редкость прочная дверь. В наше время в нее просто бросили бы пару гранат, и она разлетелась бы на куски. Но здесь гранат не существовало, и дверь пока держалась.

Пока.

– Их освободят… - задумчиво произнес Франсиско.
– Их освободят, а нас с вами сожгут на костре. Если мы, конечно, доживем до костра. Если же нас замучат до смерти и мы не доживем до аутодафе, что вполне вероятно, то нас сожгут in effigie [Посмертно (лат.).].

– Черта с два! Простите за богохульство.
– Я вспомнил вдруг, что желательно предпринять какие-то действия, чтобы унести отсюда ноги. Я нагнулся, собрал с пола три оставшихся кинжала и вставил их в гнезда перевязи. Потом повернулся к Веларде.

– Как вы себя чувствуете, Франсиско?

– Уже лучше.
– Франсиско медленно, опираясь на мою руку, встал. Стоял, смотрел на меня и улыбался.

– Почему вы улыбаетесь?

– Мне приятно… Просто приятно, что в будущем будут такие люди, как вы - высокие, красивые и свободные.

– Да.
– Я смущенно кашлянул в кулак.
– Возможно, и так. Но мне бы все равно не хотелось, чтобы меня поджаривали на костре. Тем более, такие жирные индюки, как эти, - я кивнул на монахов.

– Вы можете что-нибудь предложить?

– Могу.
– Я достал из-за пазухи сверток.
– Вот пергамент с планом этой самой крепости. Только здесь написано на каком-то чертовском языке, так что я ни черта не пойму! Простите…

– Интересно… - Франсиско не обратил внимания на то, что я в очередной раз помянул черта. Он внимательно разглядывал пергамент, водя по нему длинными пальцами.
– Это всего лишь сокращенная латынь. Все очень просто, я могу прочитать это.

– Мы сейчас вот здесь!
– Я ткнул пальцем в план.
– Вот в этой комнате. И, смотрите, сюда подходит какой-то коридор, нарисованный пунктиром. Может быть, это потайной ход?

– Да.
– Веларде изумленно поднял руки.
– Dios! И здесь есть потайная дверь. И написано, как ее открыть. Это не столько план крепости, сколько план тайных ходов!

– Как ее открыть?!

– Идите к стене. К той, задней, за стулом!

– Иду. Тут полки для инструментов палачей.

– Левее.
– Веларде сам уже ковылял ко мне.
– Уберите этот ящик.

– Ну… - Я сгорал от нетерпения, и на то у меня была веская причина От внутренней поверхности двери Уже начали отлетать щепки. Грохот от ударов стоял, как в преисподней. Веларде стоял нагнувшись и считал камни в нижнем ряду стены.

–

Вот этот камень!

– Этот?
– Я надавил на камень изо всей силы.

– Не давите. Тут написано, что по нему надо стукнуть три раза молотом.

– Ага!
– Я прыжками помчался за большим молотком, который лежал на полке.
– Бью!

– Подождите!
– Веларде протиснулся в самый угол, схватил меня за пояс.
– Теперь бейте.

Верхняя часть двери со скрежетом развалилась. Оттуда с победным воплем появились две верхние половины каких-то людей. Я положил молоток на пол, схватил два ножа из перевязи и метнул их. Не знаю, попал я или нет, но парочка стражников с криком провалилась обратно.

Я взял молоток и три раза врезал по камню. И тут же плита, на которой мы стояли, понеслась вниз.

Если тот потайной спуск, которым я воспользовался в первый раз, можно было назвать обычным лифтом, то теперь, без сомнения, мы имели дело с лифтом модернизированным, скоростным. Он грянулся о землю так, что зубы мои клацнули друг о друга. И тут же я получил ощутимый толчок в грудь, не удержался и полетел на землю. Веларде плюхнулся на меня сверху.

– Вы что, Веларде?!

Я хотел было возмутиться бесцеремонностью иллюмината, но вдруг увидел, что плита, на которой мы только что стояли, взмыла обратно вверх. Она взлетела вверх со скоростью ракеты и заткнула дыру в потолке, из которой мы только что имели счастье спуститься. Погас единственный источник света, я снова лежал в кромешной темноте. И Веларде лежал на мне.

Под руками моими был не камень, а рыхлая земля.

– Земля, - сказал я.
– Здесь грунт на полу. И пахнет плесенью. Похоже, мы вывалились из этого чертового замка.

– Это не замок.
– Франсиско наконец-то сполз с меня и, кажется, делал попытку подняться.
– И даже не крепость, как вы его называли. Это просто очень большой дом. А точнее, много больших домов, связанных между собою. Раньше этот дом принадлежал одному богатому марану [Мараны - крещеные испанские евреи.], по имени Алонсо Гарсиа. А потом достался святой инквизиции. Они устроили здесь свое логово. Этот маран был очень хитрым и осторожным, как и все мараны. Говорят, он устроил в своем доме множество скрытых дверей и проходов, а также сделал тайный подземный ход, ведущий за черту города. Но никто из инквизиторов за двадцать лет так и не нашел всех этих секретов.

– А что случилось с этим мараном?
– поинтересовался я.

– Сожгли, - сказал Франсиско безо всякого чувства.
– Он оказался скрытым иудеем. Дед его, оказывается, был евреем. А сам Алонсо Гарсиа признался под пытками, что является скрытым иудеем и исполняет законы Моисея. Его сожгли.

– Скрытым евреем… - пробормотал я.
– Знакомые дела. Я-то думал, что это Гитлер придумал. А тут, за четыреста лет до него…

– Что?
– переспросил Веларде.
– Что вы говорите?