Демидовы: Столетие побед
Шрифт:
В середине мая к месту событий прибыл Рижский полк. Попытка, форсировав Оку, войти в село окончилась неудачей: полсотни крестьян с дубьем и рогатинами вышли навстречу, солдат не пустили.
Повторная операция, предпринятая 22 мая, оказалась еще менее успешной. На церковной колокольне ударили в набат, созвавший до полутора тысяч вооруженных чем ни попадя крестьян. Войска остановились, на переговоры вышел офицер, но уговорить не смог. Солдаты зарядили ружья пыжами без пуль, выстрелили. Крестьяне не испугались — перекрестившись на храм Божий и набрав камней, выступили в атаку. Войска потерпели «великую конфузию»: командир отряда полковник Олиц попал в плен. Его держали в заводской тюрьме, потом в хоромах Демидова в течение двух недель. Семь офицеров и 25 рядовых были тяжело ранены, число легко раненных приближалось к двумстам. Было захвачено 210 ружей, 180 шпаг.
Команду усмирителей увеличили: к Рижскому прибавился Киевский полк, еще два двигались от Кашина. Насчитав по прибытии подкрепления без малого 1400 боеспособных солдат, воинский консилиум решил, что их все же недостаточно, поэтому постановил, устроив форпосты, ждать. Однако
11 июня наступление началось. Войска подошли к перевозу. Стоявшие на другом берегу крестьяне кричали: «Мы Ее императорскому величеству не противимся, да смерть себе от Демидова видим, а к нему, Демидову, в руки не идем». Паромы отчалили, крестьяне обрубили канат. Одна рота села на мель, другая с помощью шестов кое-как добралась до берега, но высаживаться не спешила — стреляла с воды. Крестьяне не уходили. Командир на высадку так и не решился, ограничился посылкой в село очередного увещевателя. Крестьяне стояли.
19 июня попытка была повторена. Оку форсировали два полка. Запылали деревни, была объявлена атака. Только теперь крестьяне, ощутив скорую «погибель», дрогнули, из села вышли. Сразу было схвачено 200 человек, позже число задержанных достигло 674 человек. Восьмерых приговорили к смертной казни, но Сенат наказание смягчил, заменив ссылкой в Сибирь и работой там в кандалах на хозяйских заводах. Остальных ожидали кнут и плети.
Голос ромодановских крестьян долетел до властей, когда пик противостояния был уже позади. Свою челобитную они размножили в двадцати экземплярах и, раздав гонцам, отправили в Петербург. Многократное дублирование должно было повысить надежность операции. Достигли цели трое. Одного в столице арестовали, двое добрались до Царского Села, и, может быть, их экземпляр прошения попал к императрице. Во всяком случае, она о нем знала: 23 июля А.Б. Бутурлин объявил ее требование Сенату эту челобитную рассмотреть.
Суровое наказание не остановило протеста. В декабре 1752 года огонь вспыхнул вновь, на этот раз — среди крестьян, занятых на рудокопных работах. Они их оставили, покинули рудники, а некоторые отправились в свои деревни — как предполагал Демидов, «видно де, что оные соглашаются в прежней свой бунт». Рецидив удалось нейтрализовать в самом начале, трое, признанные зачинщиками, после наказания кнутом были отправлены в заводскую работу на Урал [998] .
Вопрос, чьей кровью и потом оплачены богатства Демидовых, вставал неоднократно. В советское время ответ на него казался настолько очевидным (крепостных крестьян, разумеется), что его даже не слишком настойчиво искали — искали скорее яркие факты, его подтверждающие. Ромодановское восстание советским историкам пришлось особенно по душе, поскольку факт чудовищного внеэкономического принуждения был здесь налицо, к тому же он представал в разнообразных формах (был тут и частичный отрыв крестьян от земледельческих занятий, и широкое применение женского и детского труда, и бесчеловечные мучения крестьян на заводской каторге), к тому же — в сопровождении естественной на него реакции угнетенных [999] .
998
Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 243—245.
999
Там же. с. 243.
Прошли годы. Образы Демидовых переписали, превратив из кровопийц в государственников, патриотов, меценатов, благотворителей. Объяснение их отношения к крестьянам («только дешевый крепостной труд мог обеспечить им прибыль» [1000] ) кое-кем воспринималось в качестве оправдания.
А как же с насилием и жестокостью — были они? Нет? Оговорили благодетелей Отечества?
Было, многое было. Документы, как их ни перечитывай и ни перетолковывай, свидетельствуют об этом ясно и определенно. Современным представлениям о гуманизме и правах человека социальные отношения в царстве Демидовых явно не соответствовали. Соответствовали другим, для той эпохи многими считавшимся нормальными. Что ж, такова общая наша история, общая биография. Глядя из XXI века, бессмысленно судить русский бунт и тех его современников, кто гасил страшный пожар.
1000
Черкасова А.С.Прокофий Акинфиевич Демидов… с. 322. Заметим, что с мнением, высказанным в этих словах, мы, в общем, согласны.
Обретя право знать правду, мы получили и тяжкое обременение: не забывать о ней.
Никита Демидов vs Александр Шувалов, или Как хоронили и как спасали подмосковную металлургию
В середине 1750-х годов Н.Н. Демидову пришлось столкнуться еще с одной опасностью, которая едва не погубила его предприятия в центре Европейской России. Ситуацию породил сенатский указ 1754 года о ликвидации заводов вокруг Москвы. Содержавший распоряжение, публично обоснованное заботой об охране природной среды, этот законодательный акт интересен, помимо прочего, огромной ролью в его появлении и реализации обстоятельств, очень далеких от экологии, проявлением действия субъективного и объективного начал.
Импульсом, инициировавшим подготовку указа, послужило вскользь брошенное «рассуждение» императрицы Елизаветы Петровны. 11 мая 1744 года при посещении Правительствующего Сената она заметила,
Приобщение Шувалова к кругу металлургов-мануфактуристов происходило постепенно — словно он входил во вкус этой деятельности и наконец вошел. Сначала он захватил заводы, принадлежавшие Вахрамею и Петру Меллерам, позже предпринял интервенцию, объектом которой явились предприятия братьев Мосоловых. При этом вторую победу фактически извлек из первой. Шувалов ловко зацепился за старую конфликтную ситуацию, в свое время поссорившую Меллеров и Мосоловых. Первые из-за трудностей с топливом пытались не допустить строительства вторыми нового завода. Хлопоча в 1734 году о запрете, они ссылались на то, что приносят государству большую пользу — производят продукцию военного назначения, в отличие от Мосоловых, намеревавшихся работать в первую очередь на рынок. Отношения накалились [1001] . Берг-коллегия Меллеров не поддержала, на монополизацию производства в их руках не пошла и позволила Мосоловым построить завод на реке Шане. Десятилетие спустя, в 1753 году, А.И. Шувалов, к которому к тому времени перешли заводы Меллеров, попытался добиться закрытия мешавшего ему Архангельского завода Мосоловых в Боровском уезде на речке Луже. И своего добился! Потерпевшие поражение Мосоловы оставили победителю не только освоенную производственную площадку, но и все заводские постройки. Вскоре Шувалов, забыв про аргументы в пользу остановки завода, заявил о желании его восстановить. Впрочем, получив под это беспроцентный кредит в 12 тысяч рублей, намерения не осуществил [1002] .
1001
См., например, соседствующие в одном сборнике документы: челобитную иноземцев В. и П. Меллеров о недопущении к построению заводов заводчиков Мосоловых и дело по доношению заводчика М. Мосолова о неотводе пять пустошей иноземцам Меллерам и об отводе их к его заводам (РГАДА. Ф- 271. Оп. 1. Ч. 3. Кн. 1401. Д. 5 и 6).
1002
Павленко И.И.История металлургии… с. 129, 131, 132.
Пересчитывавших убытки Мосоловых ожидал еще один, более страшный удар. Он был нанесен в ходе кампании, развернувшейся вскоре под лозунгом сбережения лесов.
22 августа 1754 года [1003] в Берг-коллегию поступил указ Правительствующего сената. Им было предписано «состоящия от Москвы в 200-х верстах… заводы… для сохранения лесов уничтожить, а имеющияся на них наличныя материалы в год переделать и более заготовлять не допускать». Под действие указа подпадали не только железные заводы, но также хрустальные и стекольные [1004] . Но именно металлургическая промышленность являлась важнейшим потребителем леса и именно ее в первую очередь имел в виду законодатель. В порядке исключения из сферы действия распоряжения выводились казенный Тульский оружейный завод и предприятия, принадлежавшие Шувалову: три завода, доставшиеся ему от Меллеров (Угодские в Малоярославецком уезде, Истинский в Боровском и Ментовский в Оболенском), и один — от Мосоловых (Архангельский в Боровском).
1003
В используемом далее архивном деле упоминается именно этот — сенатский в Берг-коллегию — указ. Во всех входящих в состав дела документах он неизменно датирован 22 августа (ГАТО. Ф. 54. Оп. 1. Д. 300. Л. 5,9,21—23); указ же с датой 30 августа (под которой он помещен в Пол ном собрании законов — см.: ПС З.Т. 14. № 10285) не упоминается, как и вообще эта дата.
1004
ГАТО. Ф. 54. Оп. 1. Д. 300. Л. 5, 9, 15 об., 19, 21.
Список подлежавших уничтожению металлозаводов включал 13 предприятий (три братьев Мосоловых, по два Карасевых, Н.Н. Демидова и наследников Нарышкина, по одному Баташева, Ф. Мосолова, Золотаревых и наследников А. Демидова). Большинство из них находилось в границах провинций Московской губернии. Среди них было два завода статского советника Никиты Никитича Демидова: железный в Алексинском уезде на речке Дугне (располагался в 150 верстах от Москвы) и молотовой в Калужском уезде в Ромодановской волости на речке Вырке (в 190 верстах) [1005] . Попал в список и Тульский завод наследников Акинфия Демидова, но он фактически уже не работал.
1005
Владельцем второго в документах середины 1760-х гг. назван Евдоким Демидов (Там же. Л. 23 об., 24).