Демидовы: Столетие побед
Шрифт:
Любопытна деталь, свойственная окружению демидовских домов при Тульском и Невьянском заводах. На обоих, а также на заводе Нижнетагильском, существовали часовые башни — объекты, для той эпохи не принадлежавшие к широко распространенным. Хорошо известна, даже знаменита, только одна из связанных с Демидовыми таких башен — Невьянская, но существовали, внося важный штрих в облик демидовских поселений, и другие.
Вернемся к домам, которые строил и в которых жил Акинфий Демидов. Только нежелание дробить рассказ о тульских домах несколько отодвинуло представление невьянского дома, на протяжении многих лет главного места пребывания заводчика и его семьи.
Большую часть времени, проведенного на «старом» заводе, он прожил в находившемся внутри деревянной крепости деревянном доме. Эту постройку застал И.Г. Гмелин, посетивший завод
753
Gmelin I. G.Reise durch Sibirien von dem Jahre 1733 bis 1743 (цит. по переводу Е. М. Рединой в кн.: Старый Невьянский завод. с. 133).
«Дом господский построен тем же господином действительным статским советником Акинфом Демидовым в то же время как и башня [754] , из кирпича, на сваях, люшках и каменном фундаменте, в коем никаких частей, достойных примечания и отличных вещей не имеется, кроме древней, в готическом виде, постройки, неправильной линией и во всех комнатах и подвалах потолки сводныя из того же кирпича сырчетого вида с карнизами, и как оные, так и стены в первых раскрашены разными красками в древнем вкусе и здание сие поныне в том же виде, как первоначально построено, и никаких признаков к разрушению не предвидится.
754
зТ0 утверждение сомнительно. По современным представлениям, каменная господская усадьба строилась в 1740-х гг., а строительство башни было завершено еще в 1732 г.
Начальная же постройка на какой предмет была произведена, канторе неизвестно, кроме как только судя по огромности онаго, величине и единообразии комнат, догадкою полагает, что господин Демидов не располагался ли иметь в них какое-либо мануфактурное тогдашняго времени заведение» [755] .
Внешний вид комплекса каменной городской усадьбы и заводской конторы, возведенных в Невьянском заводе в 1740-х годах [756] , сохранился на множестве рисунков и фотографий. Оформление главного, выходившего во двор, его фасада, судя по рисункам XIX века [757] , было скромным — ничего, кроме немногочисленных пилястр и лестницы с двумя всходами. Несимметричное расположение оконных проемов напоминает о допетровской архитектуре. В сторону от центральной оси смещена и лестница, ведущая в комнаты второго «апартамента». Под ней вход в помещения служебного этажа. Рисунок не отразил детали, присутствующей в приведенном описании, — раскраски стен «разными красками в древнем вкусе», также имеющей корни в позднесредневековой архитектурной традиции. С левой стороны к зданию пристроена стоящая над открытой аркой небольшая трехъярусная башенка — еще одно свидетельство пристрастия заказчика к вертикальным доминантам в архитектурных комплексах [758] .
755
Старый Невьянский завод. с. 134.
756
Очерки истории культуры и быта… с. 52, 64. При жизни Акинфия была построена
757
См., например: Старый Невьянский завод. Илл. на с. 101.
758
Если, конечно, эта башенка относится ко времени Акинфия, а не к более позднему.
Вспомним заодно еще об одном невьянском доме, доподлинно неизвестно, существовавшем ли, но любопытным связанной с ним апокрифической историей. Приведем это предание по «Пермской летописи» В. Шишонко, дополнив комментарием, принадлежащим Павлу Бажову.
Шишонко начинает рассказ с произведенного Татищевым оповещения властей о злоупотреблениях Демидова. «Высшия власти взглянули на донос очень серьезно. Сенатору князю Вяземскому Высочайше повелено было отправиться на Урал и произвести строгое следствие…
Для помещения князя в Невьянске был наскоро выстроен дом, великолепно отделан внутри и снаружи и снабжен мебелью из самых редких заграничных дерев. Жители, дивясь роскоши здания, — прозвали его "красными хоромами"…
Вероятно, князь чем-то не угодил Демидову, иначе последний не выкинул бы такого фарса: когда Вяземский и заводчик свиделись в Петербурге и первый, между прочим, похвалил невьянскую квартиру, Демидов выслушал это одобрение молча, но, вернувшись домой, написал своему управителю — предать огню "красные хоромы" со всем, что в них было. Приказ исполнен: здание немедленно сломано и бревна употреблены на обжог руды, мебель и уборы достались управителю, но показаны владельцу истребленными» [759] .
759
Шишонко В.Пермская летопись с 1263—1881 г. Пятый период. Ч. 3: с 1702-1715 г. Пермь, 1889. Прим. 7.
Это предание Шишонко приводит со ссылкой на публикацию в «Пермских губернских ведомостях» 1880 года. Писатель Бажов, будучи знакомым с ним из того же источника, то ли несколько его подзабыл, то ли слышал его в другой, независимой версии. Во всяком случае, принадлежащий ему эмоционально яркий комментарий к этому эпизоду в деталях расходится с приведенным рассказом.
Эпизод с хоромами одноразового использования Бажов вспоминает, размышляя об умеренности первых Демидовых в «расходах на роскошь личного порядка». В отношении Никиты тут вроде бы и обсуждать нечего, но писатель считает возможным говорить о «скромности личной жизни» также и Акинфия.
«Единственным случаем неоправданного мотовства, — замечает он, — может служить разве приказ Демидова сжечь специально построенные и роскошно обставленные "Красные палаты", где во время ревизии жил князь Вяземский. Но это случай особого рода. Он, на мой взгляд, может быть кульминационным в основном и самом трудном конфликте Демидовых с родовым барством. Надо было сжечь, чтоб получить право публично сказать сенатору двусмысленную фразу: "Кто же после вашей светлости там жить у нас будет (станет)"».
Анекдот, конечно, хорош — симптоматично, что его не упустили сценаристы фильма «Демидовы». Что ни в одном из довольно многочисленных писем Акинфия (с их возведенной едва ли не в культ бережливостью и контролируемой разумом щедростью к нуждающемуся в ней) нет ничего, хотя бы отчасти подобное событие-жест напоминающее, — это не беда. Бажов так и говорит: «единственный случай». Потому и на право считаться кульминационным он, наверное, мог бы претендовать. Вот только мелочь, обращающая пафосное действие в полный пшик: такого события быть при Акинфии не могло. Сенатор А.А. Вяземский действительно приезжал на Урал, но значительно позже — в 1763 году.
Но операции с домом — его постройка/уничтожение — как высказывание, это действительно производит впечатление. Даже в том случае, если относится к пространству мифологизированной истории.
Думаем, что реальный Акинфий, окажись в подобной ситуации, так бы не поступил. Он по натуре был собирателем и строителем. Уничтожать «созижданное», самоутверждаясь в комплексах, связанных с адаптацией в новом социальном окружении, не в его стиле. Слишком сильной натурой он был, чтобы действовать, по сути, потакая малодушию. Такое поведение больше к лицу гордому и обидчивому Прокофию.