Демиург местного значения

Баранов Николай Александрович

Чтобы не мешать отошел к фонтану и опять уселся на край чаши. Тут же рядом оказалась Валька, присела рядом на корточки, взяла мою левую кисть в теплые, маленькие, шершавые от мозолей ладони (ну да, ежедневные упражнения с мечом гладкости коже не прибавляют) и с тревогой заглянула в глаза.

— Ты в порядке, посланник?

— Все хорошо, Волеслава. Устал немного, — улыбнулся ей.

Не скрою, такое проявление заботы оказалось приятным. На сердце потеплело. Отодвинулись куда-то в глубину сознания картины виденных сегодня жестокостей и мерзостей. Даже предстоящая атака со всеми вытекающими стала меньше беспокоить. Жрица как-то несмело улыбнулась в ответ. Пожалуй, впервые за все время нашего с ней знакомства. Надо сказать, улыбка ей шла. Суровое, обычно, лицо смягчилось, на щеках появились очаровательные ямочки, темные глаза заискрились внутренним светом. Не сдержавшись, прижал ее правую

ладонь к своей щеке. Левой Волеслава в это время гладила мои, слипшиеся от пота, волосы. Голова закружилась. Захотелось бросить все, подхватить девушку на руки, унести куда-нибудь подальше ото всего происходящего здесь ужаса и там наедине забыться в ее объятиях.

Идиллию нарушил рев, приготовившихся к атаке славских воинов. Руки Вальки вздрогнули. Она мягко освободила их из моих, пытающихся удержать, ладоней и сказала:

— Тебе нужно сказать что-то воинам. Тяжело идти в атаку на тех, кто решил умереть.

— Ну да, — поднялся я на ноги. — Надо что-то сказать. А потом идти с ними вместе.

— А вот это совсем не обязательно, — сразу же вскинулась жрица.

Лицо ее мгновенно преобразилось, вновь обретя былую надменную суровость. Ну, что ты будешь делать — испорченный властью ребенок. Работать с ней еще и работать.

— Я сам решу, что обязательно, а что нет, — добавив металла в голос, ответствовал строптивой девице.

Валька дернула уголком рта, но сдержалась. Встала, поклонилась и ледяным голосом произнесла:

— Да, конечно, господин.

То-то! Тоже поднялся на ноги и осмотрелся. Туробой стоял, метрах в трех, деликатно отвернувшись. Воины ближней дружины, образовавшие вокруг нас кольцо диаметром метров семь-восемь, так же стояли к нам спинами. Чуткие все какие.

— Пошли, — хлопнул по плечу своего телохранителя.

Тот кивнул, махнул рукой, стоящим в оцеплении воинам, и мы двинулись к выстроившимся к бою славам. Велимир встретил нас у заднего ряда.

— Разрешишь начать атаку, посланник? — с показной, как показалось, деловитостью спросил он.

— Разрешаю, — кивнул в ответ. — Только возглавлять ее буду я. Распорядись поставить меня с моими воинами в первый ряд.

— Да простит посланник мою дерзость, но это совершенно лишнее, — помрачнел Великий князь. — Мои воины справятся и без твоей помощи.

— Не факт, — протянул в ответ. — К тому же я обещал это их легату.

— Обещания, конечно, надо выполнять, — покачал головой Велимир.

Помолчал немного. Потом сказал:

— Тогда позволь мне прикрывать в бою твой правый бок. Левый есть кому. — Он кивнул на Туробоя.

Почему нет?

— Согласен. И давайте займем место в строю — воины заждались, еще перегорят.

После неизбежной сутолоки я, Велимир, Туробой и воины ближней дружины встали в центре фаланги, в первом ряду. Выровнялись. Сомкнули щиты. Мне всучили короткое копье с толстым древком и массивным наконечником. Судя по всему какую-то разновидность рогатины. Рука сжала древко уверенно. На автомате поднял копье на согнутой руке над правым плечом и положил на край щита. Похоже, боги наделили меня и умениям копейного боя. Напрягая связки, заорал:

— Вперед доблестные славы! Растопчем румийских ублюдков! Я с вами!

Ответный рев буквально оглушил. В следующее мгновение стена воинов двинулась вперед. Не быстро, сохраняя равнение в шеренгах. Добравшись до вала трупов и перебравшись через них, ряды фаланги несколько расстроились. Насколько мне было видно. Начали подниматься по лестнице. Здесь держать равнение стало еще сложнее — сказывалась недостаточная выучка. Из-за строя румийцев сверху полетели свинцовые шарики, выпущенные пращниками и редкие пилумы — не совсем еще закончились, оказывается. Большого урона ни те, ни другие не нанесли, опять же, насколько я заметил. Несколько метательных шариков-пуль ударили в мой щит. Потом в него воткнулся пилум. Вот это было неприятно. Длинный металлический стержень, соединяющий наконечник с древком, согнулся, и нижний конец этого древка упирался в ступеньки, мешая не только действовать щитом, но и вообще двигаться вперед. Ударил мечом по стержню, пытаясь перерубить. Не вышло. Черт!

Потом я почувствовал довольно непочтительный толчок в спину. Оглянулся. Воин из задней шеренги протягивал щит. Бросил свой. Туробой и Велимир, рискуя получить от румийцев летающий гостинец, прикрыли меня своими щитами. Подхватил орудие защиты, вздел его на левую руку и двинул дальше по лестнице, подравниваясь под бойцов в первой шеренге. Заняла вся эта процедура буквально три-четыре секунды. Ни телохранитель, ни князь при этом не пострадали.

Когда, до стоящей на верхнем краю лестницы фаланги румийцев осталось с десяток ступеней, сотники,

идущие в первой шеренге, издали вопль — сигнал к атаке. Воины взревели в ответ и бросились вперед и вверх. Я тоже заорал и рванул вместе со всеми, стараясь держать равнение. Румийцы ждать нашего удара не стали и бросились навстречу. У них имелось преимущество — двигались сверху, а глубина строя и, соответственно, масса удара оказалась не меньше нашей. Я все же успел ткнуть своим копьем, целясь выше щита, прущего на меня легионера. Попал удачно — голова румийца дернулась назад, он завалился в бок, под ноги своим соратникам. Потом последовало столкновение щитов в щиты. Копье, которым пытался пырнуть следующего противника, вылетело из рук. От мощного удара я пошатнулся и если бы сзади меня не подпер своим щитом, стоящий во второй шеренге воин, лететь бы мне вниз по лестнице, гремя доспехами. Но — задний воин удержал, подпертый, в свою очередь щитами соратников из всей глубины своего ряда. Тем не менее, наша фаланга попятилась. Ступеньки на три-четыре. И началась резня. Грудь в грудь.

Сразу достать меч не получилось и первые несколько десятков секунд пришлось действовать исключительно щитом, парируя уколы гладиуса моего противника. Мужичок попался шустрый — меч в его руке мелькал со скоростью иглы в швейной машинке, постоянно меняя направление ударов, в поисках слабого места в моей обороне. Хорошо еще славский воин из второй шеренги, стоящий за моей спиной и своего копья не потерявший, немного отвлекал легионера, пытаясь достать того в лицо. Румийцы продолжали давить, и наш строй медленно пятился вниз по лестнице. Улучив момент, скосил глаза влево и вправо. Туробой и Велимир свои копья тоже потеряли, но сумели достать мечи и, тоже колющими ударами, пытались достать, противостоящих им румийцев. Потом мой друг-телохранитель надавил на щит противника, сражающегося с ним, оттеснил его чуть влево, подшагнул вперед, открывая свой правый бок, и, изловчившись, уколом слева на право, на верхнем уровне, поразил легионера, атакующего меня и оставшегося без прикрытия, в шею. И сразу же вернулся в исходное положение. «Мой» румиец вскрикнул, пошатнулся и отступил назад, вглубь своего строя. На его место тут же выдвинулся следующий в ряду боец. Но за это время я успел вытащить меч из ножен и теперь мог не только обороняться, но и атаковать.

Вот тут сказались, полученные мной от местных богов умения. Меч мой, как я уже говорил, был приспособлен и для колющих ударов, рубящие в такой тесноте наносить было проблематично — давка все увеличивалась. Я довольно быстро достал, противостоящего мне врага, сумев отжать его щит чуть в сторону, и воткнув меч в открытый участок шеи. Тот завалился назад, не позволив стоящему за ним воину, быстро заполнить образовавшуюся в строю, брешь. Воспользовавшись этим, сделал быстрый шаг вперед, сильно толкнул щитом легионера слева, одновременно пытаясь уколоть мечом вражеского воина справа. Легионер, которого толкнул, пошатнулся и немного открылся, чем не преминул воспользоваться Туробой, вонзивший свой меч в его глазницу. Издав вопль, тот отшатнулся. Сильным толчком щита в щит мой телохранитель опрокинул подранка и, шагнув вверх по лестнице, поравнялся со мной. Отвлекшийся на мою атаку легионер справа, был сражен Влимиром мощным колющим ударом в грудь, пробившим пластинчатую кирасу. Секунда и Великий князь уже прикрывает мой, наиболее уязвимый в фаланговом бою, правый бок. Я, к тому времени, уже успел подловить следующего противника на неосторожном выпаде, хорошо пропоров тому плечо. Воспользовавшись его замешательством, втиснулся между раненым и противником Туробоя, растолкал немного растерявшихся легионеров, расширил пространство для боя и начал щедро раздавать удары. Телохранитель, рыча, пытался пробиться поближе ко мне. Пока безуспешно. Велимир тоже приотстал, потому заботиться о защите приходилось самому. Но я справлялся, слава местным Богам! Мне удалось сразить нескольких легионеров, еще расширив жизненное пространство. Туробою удалось пробиться ко мне, а вот князя оттеснили, несмотря на все его усилия. Оттеснили вместе со всем нашим строем, так, что мы с моим телохранителем оказались окруженными врагами со всех сторон.

Теперь стало не до наступления. Мы встали спина к спине, едва успевая отражать град, сыплющихся на нас ударов. Продолжалось это довольно долго, не меньше минуты. Потом раздался окрик-команда и удары внезапно прекратились. Стало возможно немного осмотреться. Наших оттеснили почти к самому подножию лестницы, так, что мы оказались в самой середке румийской фаланги.

Сквозь, окруживших нас легионеров, продрался знакомый легат, не пожелавший назвать своего имени во время переговоров.

— Ты держишь слово, посланец, — одобрительно усмехнулся он. — Что ж, я приму на себя честь убить тебя.