Демократия (сборник)
Шрифт:
То, что делал Джек Ловетт, никогда не было белым или черным, а в конечном счете могло быть (поскольку принципиальным выигрышем для него была следующая абстракция, выстраивание пирамиды из все новой информации) полностью лишено этического содержания, однако, поскольку оттенки серого цвета в газетных статьях, как правило, не воспроизводились, вся история в ее первоначальном виде выглядела не лучшим образом. То обстоятельство, по сообщениям, что Джек Ловетт совершал некие тайные сделки с потерпевшей поражение третьей силой (или четвертой силой, или пятой силой — в этой истории концы с концами не сходились постоянно), в Пномпене в те дни, когда там закрылось американское посольство, выглядело не лучшим образом. То, что лондонский делец, продававший американское
Короче говоря, что моя поездка в Куала-Лумпур является элементом его оборонной стратегии, что могла понимать, а могла и не понимать Инез.
Эти умозаключения, как выяснилось, были слишком упрощенным представлением об Инез Виктор.
Прежде всего она хотела рассказать мне о том, что Джек Ловетт был мертв.
Что Джек Ловетт умер девятнадцатого августа приблизительно в одиннадцать вечера у края мелкой части пятидесятиметрового бассейна в джакартском отеле «Боробудур».
После того как проплыл свои обычные тридцать дистанций.
Что она привезла тело Джека Ловетта в Гонолулу и похоронила его двадцать первого августа на маленьком кладбище у шофилдских казарм. За оградой которого хоронили мертворожденных. Рядом с могилами итальянских военнопленных. Рядом с кустом джакаранды, но джакаранда уже отцвела. Когда джакаранда цвела и роняла лепестки на траву, голубой ковер простирался как раз до надгробия Джека Ловетта. Так близко была могила от джакаранды. Полковник, с которым она связалась в Шофилде, сперва предложил другое место, но принял ее доводы. Полковник, с которым она связалась в Шофилде, очень ей помог.
Чрезвычайно любезен.
Чрезвычайно добр, на самом деле.
Так же как и первый человек, с которым она связалась.
Мистер Соэбадио. В Джакарте. Мистер Соэбадио был представителем банка в Виле на Яве; как оказалось, именно его номер телефона дал ей Джек Ловетт на случай каких-либо проблем во время тех четырех-пяти дней, которые они были в Джакарте.
Джек Ловетт не сказал ей имени мистера Соэбадио.
Только номер телефона.
Чтобы звонить. Если она заболеет, или ей понадобится найти его в течение дня, или опять начнутся волнения, когда он будет в Соло или Сурабае. И она думала об этом телефонном номере именно в тот момент, когда взглянула и увидела, что Джек Ловетт лежит лицом вниз в очень мелком конце бассейна — на длинной полосе, где глубина воды не более фута и весь день плескались маленькие дети, говорившие с техасским акцентом.
Это произошло совершенно неожиданно.
Она смотрела, как он плывет к мелкому концу бассейна.
Она нагнулась, чтобы взять для него полотенце.
Именно в тот момент, когда она потянулась за полотенцем, она подумала о телефонном номере, который он ей дал: о том, кто ответит, если она позвонит.
Затем она подняла голову.
В этот поздний час в бассейне никого не было. Последние игроки ушли с теннисных кортов, ночное освещение было выключено. Даже в баре при бассейне были закрыты ставни, но на его наружной стене был телефон, и именно по этому телефону двадцать минут спустя Инез набрала номер, который дал ей Джек Ловетт. Она сидела на краю бассейна, голова Джека Ловетта была у нее на коленях, пока не прибыл доктор-тамилец. Доктор-тамилец сказал, что те двадцать минут, когда она делала Джеку Ловетту искусственное дыхание, уже не имели значения. Доктор-тамилец сказал, что это произошло
К бассейну тамильского доктора привел мистер Соэбадио.
Именно мистер Соэбадио вдел руки Джека Ловетта в рукава его полосатого пиджака и донес его до служебной стоянки, где была машина.
Именно мистер Соэбадио посоветовал говорить всякому, кто приблизится к машине, что мистер Ловетт пьян, именно мистер Соэбадио поднялся наверх за ее паспортом, и именно мистер Соэбадио предложил, для того чтобы обойти некоторые трудности, которые, вероятно, возникли бы при вывозе мистера Ловетта из Индонезии, нанять небольшой самолет — он знал, как это делается. Он знал также, где можно достать хороший самолет, чтобы обойти местный контроль и перелететь из Денпасара в Халлим. У него оказался знакомый пилот — хороший друг, который согласится доставить миссис Виктор с мистером Ловеттом туда, куда пожелает миссис Виктор.
В пределах возможностей самолета этого класса.
Самолет был пассажирским, семиместным, марки «Лир».
Из Халлима в Манилу, без проблем.
Из Манилы на Гуам, без проблем.
До Гонолулу — проблематично, но с разрешением на дозаправку на некоторых атоллах, недоступных для коммерческих самолетов, мистер Соэбадио надеялся все уладить.
Скажем, в Кваджалейне.
Скажем, в Джонстоне.
От Гуама до Кваджалейна — приблизительно тысяча триста миль, вполне в пределах лёта.
Из Кваджалейна в Джонстон, скажем, тысяча восемьсот, даже учитывая снос, поскольку ветры там в основном западные, — все равно в пределах лёта.
Из Джонстона до Гонолулу — ровно семьсот семнадцать, и совершенно никаких проблем.
У мистера Соэбадио был с собой калькулятор, и он, стоя в Халлиме у ангара, рассчитывал нормы веса, подъемную силу, расстояние и силу ветра, покуда Инез наблюдала, как доктор-тамилец и пилот отнесли Джека Ловетта в самолет на задние кресла для пассажиров и положили его в мешок для трупов. Перед тем как застегнуть мешок, доктор-тамилец осмотрел карманы полосатого пиджака Джека Ловетта и передал мистеру Соэбадио несколько визитных карточек. Мистер Соэбадио взглянул на карточки и опустил их себе в карман, не отрываясь от калькулятора. Инез подумала, стоит ли спрашивать у мистера Соэбадио о том, чьи визитки были в карманах Джека Ловетта, и не стала. Джек Ловетт как-то сказал ей, что, когда кто-то умирает, лучше, если в его карманах не находят твоей визитной карточки. Молния на мешке для трупов зацепилась за лацкан полосатого пиджака, и мистер Соэбадио помог доктору-тамильцу освободить ее. Инез также решила не спрашивать мистера Соэбадио, откуда взялся мешок для трупов.
Хлопчатобумажное платье, которое было на ней, промокло от воды из бассейна и холодило кожу.
Всю ночь она чувствовала запах хлорки.
В Маниле она не выходила из «Лира».
На Гуаме, в полусне, она чувствовала, как самолет снижается, видела посадочные огни, слышала голоса американской наземной команды. Пилот прошел в комнату операторов и принес термос с кофе и газету. «Там, где начинается день Америки», — было написано на орле изображенного в ней флага.
В Кваджалейне она могла видеть с воздуха ракетные установки; на земле ей сказали, что у нее нет разрешения на выход из самолета.
В Джонстоне ей удалось выйти, и она прошла одна до конца длинной посадочной полосы, до места, где асфальт встречался с лагуной. Джек Ловетт провел в Джонстоне три недели. В 1952-м. В ожидании погоды. Тот запуск назывался «Чудо женщина — 2». Она помнила это. Она даже помнила, как он сказал ей, что был в Маниле, и сувенир, который он ей привез. Филиппинскую блузу. Накрахмаленные белые кружева. В первое лето своего замужества за Гарри Виктором она нашла ее в ящике и надела, когда они были в Рехоботе. Накрахмаленное белое кружево на обнаженной коже возбуждало их обоих, и позже Гарри спрашивал, отчего она больше никогда этой блузки не надевает.