Демон и Бродяга

Сертаков Виталий Владимирович

Но Артур предпочел бы вернуться в тайгу и сделать крюк.

– Хитер ты, президент, – неожиданно звонко рассмеялся старец. – Спытай своего беса зеркального, кто забыл прореху зашить, а не меня. Чай, твой бес поболе моего в миру обретается…

Хувайлид наверняка все слышал, но коварно молчал. Варвара жевала мясо. Коваль подумал и тоже впился зубами в жесткую оленину.

Не хотелось идти туда голодным.

– Нам направо, – величественно махнул Бродяга, высунувшись из кабины. – Кузнец, об одном тебя прошу, не кидайся больше за китоврасами. Мы тут еще мало ль кого заприметить можем, так ты это вот…

– Бродяга верно говорит, – хихикнула Варвара. – У наносов

нечисти полно, особливо не дай нам боже блуждающий прииск встретить, ага… А ну, кушай!

– Постараюсь не глядеть по сторонам, – смутился президент, отбиваясь от пирожков и вареных яиц. – Бродяга, но ты же сам меня хвалил за китовраса. Вот пойди теперь вас пойми.

– Хвалил, это точно, – старец пощипал себя за бороду. – Потому как редкое диво тебе довелося приметить… А уж про то, что тебе удалось с Поваром Хо побрататься, и поминать не хочу, сглазить боюся. Да, вот так вот, чего выставился? Толком в боженьку я так верить и не научился, а сглазить боюся. Куды китоврас-то в подвале подевался? Чай, не съели его? Нет уж, молчи, молчи лучше, ничего не говори, не сглазить бы. Я тебе, Белый царь, так скажу – страшновато с тобой соседовать. Побыстрее бы уж избавиться…

Грузовик как раз миновал перекресток, проехал под опасно накренившимся бетонным полукольцом развязки и уткнулся в скелет двухэтажного японского автобуса. Спустя полтора столетия уцелели несколько иероглифов на стальном боку и флажок с японским солнышком.

– Опаньки, – недовольно крякнул старец. – Дурной дух, однако, Варварушка.

– Да я уж чую…

Артур открыл рот, чтобы спросить Бродягу, от чего или от кого тот намеревался побыстрее избавиться и каких неприятностей следует ждать теперь от встречи с китоврасом, но спросить ничего не успел, потому что…

Потому что сразу за автобусом асфальт потрескался, вспучился здоровенным пузырем, и одна из передовых лошадей случайно угодила в трещину ногой. Но этим дело не ограничилось. Кони чего-то испугались, рванули в сторону, и Антип ни за что не удержал бы их, если бы не барьер разделительной полосы. Между прогнившим автобусом и скудной травкой за барьером торчал черный узловатый ствол, толщиной в шесть обхватов. Такое же дерево, что видел Артур в бинокль. Просто оно было низким и почти полностью скрывалось за разбитым автобусом.

И что-то там выделялось, на стволе. Похожее на толстую веревку.

– Мать честная, – ахнула Варвара, хватаясь за обрез.

Коваль приоткрыл дверь, высунулся наружу, поневоле замолк. Да, такого представителя растительного мира он еще не встречал. Сразу пришли на ум незабвенные строки про ядовитый анчар. Пустыни вокруг не намечалось, влаги имелось предостаточно, даже сейчас с тусклого неба моросил противный дождь, и, тем не менее, через толщу асфальта пророс внешне мертвый баобаб. Либо он не нуждался в листьях. В длину голые, острые ветки не достигали и метра, они тихо шуршали, точно терлись между собой ржавые железные пластины. Примерно на высоте трех метров от земли кряжистый ствол раздваивался, каждая из ветвей, в свою очередь, очень быстро обрывалась, щетинясь пучками игольчатых сучков.

Чтобы дуб или тот же баобаб вымахали до таких размеров в естественных условиях, им понадобилось бы несколько столетий. Коваль не мог представить, что строители скоростной дороги заботливо сохранили деревце аккурат посреди четвертой полосы.

– Вона, ваша святость, никак свистун!

Антип соскочил с козел и ласково успокаивал беснующихся коней. Буба завозился в задней кабине, что-то доказывал соседу, затем постучал в крышу, требуя внимания. Коваль в сто первый раз высморкался.

Проклятые

волки, или кто они там, о которых он поклялся Повару Хо никому не рассказывать, подшутили над ним довольно жестоко. Артур уже и не помнил, когда у него в последний раз случался насморк. Оказаться во враждебном лесу без обоняния – это хуже, чем потерять ружье! Вдобавок, мешая использовать слух, все сильнее моросил дождь. Похоже, погода нарочно решила испортиться, чтобы помешать экспедиции.

– Что случилось? В объезд придется? – Артур вглядывался в трепыхание колючих веток.

– Нет тут объезда. Плохо дело… – прокряхтел Бродяга. – Погодь-ка, не орите, слышь?

Артур обратился в слух. Кажется, где-то действительно свистели, но это вполне мог быть посвист ветра.

Они почти добрались до края земли. До края разумной, понятной земли. Дальше блестящая от дождя лента автострады проваливалась в желтое крошево. Вблизи бескрайнее поле толченого пробкового дерева выглядело весьма живописно. Мраморные разводы, диковинные формы, напоминавшие то колонны, то морских обитателей, то недоделанные памятники, и над всем этим – отраженное сверху, точно такое же, бескрайнее шевелящееся полотнище, под которым предстояло проехать.

Когда стих стук копыт, скрип и шуршание колес, стало слышно, как смещенный мир трется о мир привычный. От этого звука в тишине начала мелко вибрировать броневая обшивка кабины.

– От зараза, аж в башке звенит, – пожаловалась Варвара. – Завсегда так, когда к блуждающему прииску близко.

– Да где он, ваш прииск?

– Дай бог, стороной проскочит, – вздохнул Бродяга. – Чуешь, Варенька, тухлятиной несет? Никак свистуны близко?

Коваль не назвал бы это звоном. У него возникло нелепое ощущение, даже не ощущение, а будто всплыло полузабытое детское воспоминание. Летний открытый кинотеатр в южном городке, крик и топот в зале, потому что механик что-то напутал в оптике. На белой простыне все видно, погоня в самом разгаре, злобные, но тупые индейцы, белокурая красотка с кольтом, отважный, но связанный загорелый герой… Одна лишь закавыка – все словно двоится, расплывается, у лошадей – по две морды, у револьвера – два ствола…

Артур промучился несколько минут, пока не убедился, что резкость навести так и не удается. Стоило оглянуться назад, к суровым переливам вчерашнего дня, к туманной ложбине, где пряталась таверна Повара Хо, как все вставало на свои места. Столбы, коряги и облака не двоились и не размазывались по периферии зрения. Зато впереди… Если вглядываться в пробковые развалины и даже в нетронутые кустарники на холмах, все время казалось, будто в глаз попала соринка.

Кони упирались. Артур представил себе дырку в материи привычного мира. Если зеркало Повара Хо – это случайная дыра, то как назвать блуждающий прииск? И как он выглядит, если за ним тянутся вот такие кошмарные пейзажи? Как «стрелка» на чулке? И что произойдет, если подобных «стрелок» будет становиться все больше?

Коваль вернулся в мыслях к удивительным временным метаморфозам, произошедшим с ним в лампе Хувайлида. Если он наблюдал собственное будущее, значит – война на юге закончена и поход на восток все же состоится. Но на Южном Урале свирепствуют хищные Желтые болота, а теперь еще и здесь такая гадость…

Изнанка. Словечко-то какое!

Ведь никто же не поручится, что джинн показал ему правдивое будущее. Может, незаметно траванули его наркотиком и выдали пару трюков. Усыпили его бдительность, убедили, что светлое будущее уже в кармане, и все с одной целью – чтобы он вытащил из Читы Бродягу. А вдруг Бродяга нужен летучему народу совсем не для победы над басурманами?