Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19
Шрифт:
И девушка поведала им о путешествии под горами, хотя ни словом, разумеется, не упомянула о Джуравиле и Каззире. На лицах слушателей возникло недоуменное выражение, когда она рассказывала о городе поври, поскольку и тогайру, и бехренцы мало что знали об этих карликах. А уж как у всех широко раскрылись глаза, когда они услышали об огромном драконе и охраняемых им сокровищах!
Тогайранка постаралась как можно эффектнее обыграть этот момент, для усиления драматизма слов даже встала и жестами дополнила рассказ о том, как происходило сражение.
Все
— Говорят, ты из Кейлин Кек, — заметил один из слушателей.
— Я не была там очень давно.
Простое упоминание названия ее племени мгновенно пробудило в тогайранке воспоминания о беззаботных днях детства.
— Прекрасное племя! — сказал другой мужчина.
Почти все собравшиеся закивали, соглашаясь, и Бринн с особой остротой почувствовала, что вернулась домой. Не все тогайские племена дружественно относились друг к другу, а иногда между ними случались даже вооруженные стычки. Но что существовало всегда — это взаимное уважение и понимание того, что в картину мира в целом они вписываются как единый народ — гордые тогайру.
Внезапно девушка заметила на лице старика Барачака смущенное и даже подозрительное выражение.
Она не слишком удивилась, когда, вдоволь наговорившись, пошла вместе с супружеской парой к ним домой и старик сказал:
— Я знаю Кейлин Кек. Когда-то охотился вместе с ними. Там нет семьи Дариель.
Бринн заметила, как Тсолана мягко, но решительно положила руку на плечо мужа, как бы напоминая, что Бринн — своя, тогайру.
И все же девушка понимала опасения Барачака. Кейлин Кек — небольшое племя, всего человек триста и около двадцати семей. А сейчас, под тяжелой пятой Бехрена, приходилось подозревать каждого.
Она остановилась, ее спутники тоже. Она поглядела в глаза старику.
— А семью Тсочак ты знаешь?
По лицу Барачака скользнуло выражение печали, потом он широко раскрыл глаза.
— Керегу и Далана? — неуверенно спросил он.
— И их дочь Дариель, уцелевшую в то страшное утро, когда их убили, и навсегда сохранившую воспоминание об их гибели в своем сердце, — закончила Бринн.
— Дариель, — прошептала Тсолана.
— Так ты — их маленькая дочка? — спросил старик, вглядываясь в лицо девушки. — По возрасту вроде бы подходишь…
— Бедняжка, — сказала его жена, с сочувствием и одновременно как бы покоряясь неизбежности, вытекающей из реалии их нынешней жизни.
Она подошла к Бринн и положила ей на плечо руку тем же жестом, что прежде Барачаку.
Девушка яростно мотнула головой, не позволяя жутким сценам убийства родителей снова вспыхнуть перед ее мысленным
— Я ушла одна, на следующий день, — объяснила она, — II не знаю ничего о своем племени… Они все еще кочуют по степи?
— Скорее, живут в такой же деревне, как наша, — ответила Тсолана.
— Мало кто живет теперь по-старому, — добавил старик. — Тогай сильно изменился.
— Стал цивилизованным, — с явным огорчением сказала его жена.
Спустя несколько минут они в молчании подошли к маленькому невзрачному дому. Барачак дождался, пока все удобно расположились, и только после этого приступил к расспросам.
— Как ты выжила? Какое племя приняло тебя? Они все еще здесь, в предгорьях?
Тон его расспросов и возбужденный огонек в глазах подсказали Бринн, что она среди своих, среди истинных тогайру, страстно желающих жить, придерживаясь обычаев, которые были у них до прихода ненавистных бехренцев. Девушка испытала чувство огромного облегчения. Ей, конечно, и прежде не верилось, что тогайру под давлением завоевателей полностью отказались от того, что было им присуще, но все же прошло уже десять лет… всякое могло случиться.
— Я жила не в племени, — ответила она, — И даже не в Тогае. Я путешествовала к северу от гор.
Как широко раскрылись у них глаза! Конечно, тогайру были кочевниками, однако никогда не переступали определенных границ, одной из которых служила горная гряда Пояс-и-Пряжка. Очень немногие тогайру переваливали через нее, еще меньше — да практически никто! — когда-либо возвращались.
— В то, что ты говоришь… — начал Барачак, но замолчал, просто покачав головой.
— Слишком трудно поверить? — закончила за него Бринн. — Уверяю вас, если бы вы знали обо мне все, глаза у вас и вовсе выскочили бы из орбит!
Она достала из кармана берет поври и натянула его на голову. Старики непонимающе смотрели на нее.
У девушки мелькнула мысль вытащить меч и заставить его вспыхнуть, но она отбросила эту идею. Не стоило сразу открывать слишком много даже этим двоим, хотя им она уже полностью доверяла. В конце концов, у них есть друзья, с которыми они, не удержавшись, могут поделиться захватывающими новостями, а бехренцы наверняка теперь станут подслушивать разговоры Барачака и Тсоланы, как это уже происходило в отношении самой Бринн.
— Это головной убор, который высоко ценится у расы могучих и злобных карликов, называемых поври, — объяснила она. — Многое из того, что я ношу, когда-то принадлежало им.
— Ты подружилась с карликами? — спросила Тсолана.
— Нет.
— Значит, ты сражалась с ними. Это трофеи?
— Я никогда не видела ни одного поври. Все это я нашла в логове совсем другого, гораздо более могущественного врага, глубоко в недрах гор. Это создание может разрушить до основания целую страну!