Демон пробуждается
Шрифт:
— «Кошачий глаз», — объяснил Эвелин, взял обруч и надел ей на лоб. — С ним ты будешь видеть даже ночью.
Действительно, предрассветная мгла внезапно как будто прояснилась для Пони, и каждый предмет стал отчетливо виден. Она с благодарностью посмотрела на Эвелина, удивляясь тому, что у нее так быстро получилось пробудить магию «кошачьего глаза».
— Почему этот камень с такой легкостью подчинился мне? — спросила Пони. — Я что, тоже могу испускать молнии и огненные шары, как ты во время битвы в Сорном Луге? Значит, все дело в камне, неважно,
— Это еще как посмотреть… Кто говорит — дар, а я говорю — проклятье. Сила исходит и от камня, и от того, кто использует его. Однако некоторые камни — бирюзу, к примеру, которую я дал Элбрайну, а он Дару — можно так перенастроить, что их магия будет действовать постоянно и независимо от того, кто ими пользуется. Они превращаются в магические предметы, которые могут служить самым обычным людям. Знаешь, такие небольшие амулеты. Ты наверняка их видела даже у крестьян и мелких землевладельцев.
— И этот такой же, — Пони похлопала по «кошачьему глазу».
— Да, я поработал над ним. Для тебя, или для себя, или для Элбрайна. Для того, кому он будет нужен, и сейчас он нужен тебе. С ним ты самой темной ночью укажешь Дару путь.
Послышалось фырканье. Обернувшись, они увидели на гребне ближайшего холма чудесного жеребца, стоящего с таким видом, словно он подслушивал их разговор.
— Сомневаюсь, что ему нужно указывать путь, днем или ночью, — сказала Пони.
— Ну, тогда пусть обруч защитит твою голову от низко растущих веток, — рассмеялся Эвелин.
Ответная улыбка Пони тут же погасла — пора было отправляться в путь. Однако монах протянул ей ладонь, на которой лежал еще один камень, кусок графита.
— Думаю, ты уже можешь использовать и его, — сказал Эвелин.
Пони крепко сжала графит, повернулась и ушла.
День был ясный, но пронзительно холодный — дул сильный северный ветер. Элбрайн собрал на лесной опушке тех, кто входил в его отряд.
— Мы не можем одолеть врагов, которые разорили наши дома, — сказал он. — Их слишком много.
Послышалось недовольное ворчание, и Тол Юджаник с иронией заметил:
— Очень воодушевляет.
— Но мы можем причинить им немало вреда, — продолжал Элбрайн. — И не исключено, что наши усилия сделают войну…
— Войну? — переспросил Тол.
— А ты что, все еще полагаешь, будто это рядовой набег? — хмуро спросил Элбрайн. — С тех пор как захвачен Сорный Луг, через него прошли уже десять тысяч гоблинов и двинулись дальше, на юг. — Тол фыркнул и махнул рукой. — Чем больше мы будем досаждать им здесь, тем легче придется тем, кому предстоит сражаться с ними на юге.
— Глупости! — немедленно возразил Тол. — Эти мерзавцы захватили Дундалис. Ну, значит, надо пойти и прогнать их оттуда.
— Не прогнать их оттуда, а умереть, — перебил его Элбрайн. — Именно умереть.
Он подошел к Толу и остановился прямо напротив него. В воздухе нарастало напряжение, усиливающееся
— Я не стану останавливать тех, кто пожелает вместе с Толом Юджаником отправиться в Дундалис, — заговорил Элбрайн после долгой напряженной паузы. — Или в Сорный Луг, или в На-Краю-Земли, или куда угодно, где им предпочтительнее закончить свои дни. Лес большой, мне не составит труда перенести лагерь в другое место. Вы не сможете предать меня, когда гоблины повыдергают вам ногти или молотами расплющат яйца. — Эти слова заставили побледнеть даже Тола Юджаника. — Нет, вы не сможете предать меня, но и я не стану оплакивать вас и тем более подвергать риску тех, у кого хватит ума остаться со мной.
Довольно для начала, решил Элбрайн. Он отошел от Тола, взмахом руки отпустил всех и направился к стоящему на краю опушки Смотрителю.
— Про яйца это у тебя здорово получилось, — усмехнулся кентавр.
Элбрайн ответил ему кривой улыбкой, но она тут же погасла. Да, Пони была во многом права относительно Тола. Ах, Пони! Где она сейчас?
— Нам… Тебе придется немало потрудиться, чтобы сделать из них настоящих воинов, — заметил кентавр. Элбрайн и сам понимал это. — Я не верил, что ты поступил правильно, оставив в живых тех троих.
— Это ты говорил, что их нужно убить, а у меня такого и в мыслях не было.
Кентавр смущенно засмеялся.
— Я говорил, да! Я говорил! А они с тех пор десять раз доказали, что достойны твоего милосердия.
— Да, они оказались ценными помощниками, — согласился Элбрайн.
— Но с этим, — кентавр ткнул подбородком в сторону Тола Юджаника, — ты хлебнешь горя. Он не уважает тебя, Защитник. Может, тебе стоит увести его в лес и хорошенько поколотить?
Элбрайн улыбнулся. А что? Не такая уж плохая идея.
Настроение в лагере заметно поднялось, когда вечером появились человек десять отставших из деревни На-Краю-Земли, в основном люди среднего возраста. Все они успели оголодать, некоторые были ранены, но не слишком серьезно. Выяснилось, что, когда напали гоблины, эти люди сбежали из деревни вместе с остальными, но каким-то образом потеряли основную группу. Ночью поври и пара великанов загнали их в ущелье, из которого не было выхода.
— Но тут, — сказала одна из женщин, — весь воздух ожил, как будто разом слетелись, наверно, тысячи и тысячи пчел.
А когда все закончилось, и великаны, и карлики лежали мертвые. Истекли кровью из множества крошечных ран.
Элбрайну Виндону это, конечно, кое-что напомнило.
— А потом нас вывели оттуда, — добавил один из мужчин.
— Кто? — воскликнул Элбрайн.
Мужчина пожал плечами и кивнул на мальчика лет шести, спящего у костра.
— Шавно сказал, что разговаривал с ними. «Тул», так он их назвал.
— Тул? — удивленно спросил Эвелин.
— Не тул, а тол, — объяснил Элбрайн и посмотрел на мальчика.