Демон против люфтваффе
Шрифт:
– Домой, в Штаты?
– Нет! Читал, китайское правительство набирает добровольцев на войну с японцами. Ставки раза в три выше.
– А потом к туркам воевать против болгар?
Сэм посмеялся.
– Война - не цель. Мне нужно отложить на ресторан в Иллинойсе.
На полученные песеты он скупал золото - ювелирные изделия и зубные коронки, плющил молотком и носил в мешочках за поясом. В устойчивость местной валюты уже никто не верит.
В ожидании увольнения он продолжил летать как порядочный человек
– Сэм, ты ранен?
– Хуже! Сел на парашюте у анархистов, они меня обыскали и реквизировали золото в фонд республики. Представляешь? Считай - год летал зря!
Да, шесть сбитых немцев и итальянцев для него сами по себе ни малейшей ценности не представляют. Через неделю, имея за душой лишь месячный оклад, он убыл. Перед расставанием спросил:
– Не знаешь, в Китае есть русские добровольцы? С вами хорошо воевать на одной стороне.
– А против нас?
– Лучше не надо!
Мы посмеялись, но горько. От испанских республиканских ВВС практически ни черта не осталось. В октябре пришёл приказ об эвакуации последних советских специалистов, я запросился в прощальный вылет и получил под брюхо из зенитки.
Тянул сколько мог, вокруг кружилась пара "Чатос". Увы, подбитый самолёт за руки не поддержать, как перебравшего на радостях товарища. Я упал в предгорьях Съерра-Гвадаррама, вывалился с крыла в какую-то щель, сверху полыхнуло. Когда выбрался, И-15 улетели. Не сомневаюсь, что при виде такой мастерской посадки военлёта Бутакова списали в погибшие. В третий раз.
Только через пару дней добрёл до жилья, промокший, продрогший и изголодавшийся. Старик Пуэбло, неуловимо похожий на крестьянина, напоившего вином нашу шестёрку по пути в замок под Сабаделем, приютил меня.
Хижина старого испанца стала и убежищем, и западнёй. Фронт недалеко, но вокруг территория франкистов. Да и мирное население поутратило симпатии к интребригадовцам, исчез благоговейный пиетет к пилотос русос. Конечно, испанцы понимают, что побывавшие в их стране иностранцы сражались храбро, многие погибли. Но от СССР ждали большего.
У Пуэбло нашёлся приёмник, настоящее сокровище и крайняя редкость для горцев. За неимением лучшего занятия я часами слушл радио, когда не помогал хозяину. В основном вещали станции Хунты, но ещё работал республиканский центр в Мадриде. И пусть во время войны обе стороны безбожно врут, нарисовалась довольно безрадостная картина.
Советских военных специалистов в Испании побывало пару-тройку тысяч, а германцев и итальянцев - сотни тысяч! Да, имелось какое-то количество интербригад... Капля в море, тем более на стороне Франко тоже сражались иностранные добровольцы и наёмники. Подобное соотношение сохранялось в поставках военной техники. Удивительно, как скверно организованное и раздираемое внутренними противоречиями правительство смогло продержаться столь
Ранние морозы и снегопады отрезали хижину Пуэбло и соседние дома от остального мира. Я с безысходностью понял, что накатывается перспектива зимовки в горах Съерра-Гвадаррама. А ночью меня посетил тот самый, из семнадцатой канцелярии шестого небесного уровня.
– Прохлаждаешься на курорте?
– Застрял.
Голос небожителя раздался прямо в черепной коробке. Я почувствовал ваняткин ужас - вдвоём привыкли, но втроём...
– Знаю. Нужно ускорить события.
– Рихтгофен-Мёльдерс?
– Да. Он не ограничился несколькими сбитыми как ты...
– Плюс на земле.
– Не перебивай. Получив твой сигнал, я принял меры. Больше к немцам никого из преисподней не подселят. Но двое - Мёльдерс и юный Хартманн - доставят неприятности. Первый вырабатывает новую тактику Люфтваффе. А ты?
– Вы не справедливы. Моя миссия сформулирована как нанесение ущерба нацистам, насколько это реально силами одного человека. Я в прошлой жизни - не лётчик, а мои военные навыки устарели ещё в первом столетии. Что смог, то сделал.
– Этого мало! Нужно больше!
– повысил тон святоша, неожиданно напомнивший красных комиссаров. Им тоже всё время мало, и давай-давай больше на голом энтузиазме.
– Понимаю. Меня забросили к живым с определённой целью, приоритеты вдруг поменялись, никого больше не внедришь, потому что канал заблокирован из-за случаев с Мёльдерсом и Хартманном. Тогда решили надавить, угрожая накинуть срок свыше двух тысяч лет, если не порадую подвигами Геракла. Молодцы!
– Очень зря думаешь, Марк, что твои столетия в структуре исполнения наказаний дали жизненный опыт, достаточный для разгадки наших мотивов. Всё гораздо сложнее и не так.
– Мне что с того?
Ангел стукнул иллюзорным кулачком по несуществующему столу.
– Воздействуй на эффективность ВВС хотя бы на уровне Мёльдерса, и тебе даже первого срока не придётся досидеть.
Серьёзная заявка.
– Отправляй грешника в преисподнюю и вселяйся в другого советского авиационного деятеля. Используй вторую попытку.
Я опешил.
– Убить его - это грех.
– Который искупится исполнением главного задания.
– Или не искупится, если провалюсь, а ответственность всё равно нести.
– Просто - уходи. Сам пусть выберется. Ты испытываешь моё терпение. Могу вышвырнуть обратно к зэгам в отряд, на этом сочту миссию проваленной и законченной.
– Можете. Но не сделаете. Я вам нужен в мире живых. Поэтому предлагаю - дайте мне возможность работать в нынешнем теле. Всё равно война в Испании заканчивается, а следующей не предвидится. По крайней мере, в первой половине 1939 года.
Сверхсущество задумалось.
– Ладно, курортник. До схода снегов. Потом - ни минуты лишней.