Демон ревности (Фиора и король Франции)

Бенцони Жюльетта

Не в состоянии больше выносить ее молчания и отчужденного вида, он во время очередной остановки кинулся головой в омут:

– Ради бога, донна Фьора, скажите мне, в чем я провинился перед вами? Мне не хотелось бы, чтобы вы плохо думали обо мне из-за вчерашнего...

Несмотря на то, что ее что-то явно мучило, Фьора невольно улыбнулась:

– Не надо так переживать, милый Мортимер! Вы совершенно ни при чем в моем решении уехать как можно быстрее, и прошу у вас прощения, если дала вам повод для обиды! Мы с вами слишком старые друзья и не можем себе позволить, чтобы между нами

было недосказанное, и во имя этой дружбы прошу вас отвезти меня домой как можно скорее.

– Сюда мы добрались очень быстро. Не думаю, что можно ехать еще быстрее, разве что загнать насмерть лошадей, чего мне совершенно не хотелось бы. Но даже и это нам ничего не даст, потому что те лошади, которых мы найдем взамен, будут значительно хуже.

Мортимер не стал добавлять, что король никогда не простит ему, если он погубит двух превосходных лошадей с его конюшни, но Фьору ничто не могло удержать. Они не остановились в Валенсии, так как, приехав туда, увидели, что город празднично украшен, а его жители пребывают в сильном волнении: через северные ворота входил кардинал делла Ровере вместе со своей пышной свитой. Поэтому, несмотря на усталость, Фьора и ее спутник решили проехать еще одно лье во избежание неприятных встреч: хотя племянник Сикста IV и уверял ее в своей невиновности, Фьора не могла ему вполне доверять. Она предпочитала с ним не встречаться.

К счастью, погода стояла по-прежнему великолепная, и у них не возникло никаких трудностей. Таким образом, через десять дней после отъезда из Вильнев-Сен-Андре Фьора увидела башни Плесси и синюю черепицу своего дома, возвышавшегося над пожелтевшими кронами деревьев.

– Вот вы и у себя дома, донна Фьора! – огорченно проговорил Мортимер, для которого путешествие неожиданно завершилось так быстро.

– Это благодаря вам, мой друг, и я никогда не смогу вас отблагодарить! Надеюсь, что у вас не будет неприятностей.

И действительно, над замком развевалось украшенное цветами лилии королевское знамя, и это означало, что король находится там. Мортимер пожал плечами.

– Конечно, не будет, потому что наш господин знал, по какой причине я сопровождал вас.

Сразу же после того, как она переступила порог родного дома и обняла всех его обитателей, Фьора поспешила в свою комнату, открыла дорожный сундук и принялась в нем судорожно копаться.

– Что такое? Что вы ищете? – спросила Леонарда, которая, естественно, пошла за нею следом в сопровождении Хатун с маленьким Филиппом на руках.

– Кошелек из красного марокена, который был со мной, когда я уезжала из Флоренции. А, вот он!

Фьора лихорадочно ощупывала тонкую кожу, а затем вынула маленькую оливковую ветку и флакончик, который сразу же открыла. Ее ждал неприятный сюрприз – флакон был пуст. С горестным возгласом Фьора села на пол, а флакон выпал из ее пальцев и покатился по плиткам пола.

– Как это могло произойти, – бормотала она, – почему в нем ничего нет?

– Скажите же, наконец, что там было? – спросила Леонарда, испуганная внезапной бледностью молодой женщины и ее странным поведением.

– Ну... лекарство, которое мне дал Деметриос перед моим отъездом на случай, если... – Фьора не закончила фразу.

– Лекарство?

Так это было лекарство? – произнес дрожащий голос Хатун. – Боже мой, а я-то думала, что это был яд!

Захлебываясь в рыданиях, молодая татарка поведала, как, укладывая вещи своей госпожи, она обнаружила флакон и решила узнать, что в нем. Запах показался ей подозрительным, и она дала оттуда несколько капель кошке. Та почти сразу сдохла, поэтому Хатун подумала, что Фьора приобрела флакончик в тяжелый для себя час, чтобы держать его при себе, а при необходимости быстро покончить с жизнью, и она вылила содержимое в отхожее место...

– Я не могла смириться с мыслью, что ты захочешь умереть, – повторяла она, бессознательно прижимая к себе ребенка, который начал громко плакать.

У Фьоры не было сил на гнев, и она просто молча смотрела перед собой. Да и к чему сердиться? Бедная Хатун, такая преданная, действовала из лучших побуждений! Но реакция Леонарды была весьма бурной. Она взяла мальчика из рук Хатун и передала его на руки подошедшей на шум Перонеллы, затем закрыла дверь, подошла к Фьоре и помогла встать.

– Я хочу знать, – строго спросила она, – что было в этом чертовом флаконе, и почему вы сразу же бросились на его поиски, даже не сняв ботинок?

Фьора подняла на нее лишенный всякого выражения взгляд.

– То, что мне надо было выпить немедленно, если я почувствую определенные симптомы. Деметриос говорил, что медлить нельзя...

– Но какие такие симптомы?

– Беременности. Я беременна, Леонарда. Беременна от Лоренцо! А Филипп может приехать сюда со дня на день!

– Вы в этом уверены? – прошептала Леонарда, не обращая внимания на всхлипывания Хатун, с испугом глядящей на молодую госпожу.

– К сожалению, никаких сомнений быть не может. Это началось с нашей последней встречи, в июле. Немного больше двух месяцев.

И Фьора рассказала, как в последнюю ночь, проведенную ею в «Великом приоре», она встала, чтобы выпить воды, но внезапно приступ тошноты вынудил ее снова лечь, сердце сильно билось, а на лбу выступил холодный пот. Тогда она подумала, что уделила слишком большое внимание яствам мэтра Жака, и не стала больше беспокоиться, а когда неприятные ощущения прошли, она снова заснула. Но рано утром все началось снова, и это заставило ее вспомнить свои дни, за чем, надо сказать, она в последнее время совсем не следила. И тут все стало ясно. Она заспешила домой, к великому удивлению Дугласа Мортимера, они скакали почти без остановок, несмотря на то, что тошнота не прекращалась все время пути. Ее единственной надеждой оставался флакон со снадобьем, подаренный Деметриосом.

– Не знаю, стоит ли жалеть, что Хатун все из него вылила! – проворчала Леонарда. – В конце концов, кошка-то сдохла от этого снадобья!

– Уж не предполагаете ли вы, что Деметриос задумал меня отравить? – запротестовала Фьора. – Он предупредил меня: два дня я буду страшно мучиться, но затем все наладится.

– Старый колдун мог и ошибиться! – возразила Леонарда. – А я считаю, что надо поблагодарить господа. К тому же вполне возможно, что лекарство вам и не понадобится.

– Не понимаю, о чем вы?