Демон театральности
Шрифт:
О том же, как простейшим образом инсценировать для себя хороший «кейф в гареме», я могу дать читателю, ленивому в обдумываньи мелочей, достаточно подробную инструкцию.
Начнемте с помещения!
Понятие «гарем» обязывает к закрытому помещению, а понятие Востока к знойности. Ввиду этого настоящая пьеса правдиво разыгрывается лишь в комнате с плотными оконными завесами (но возможности — в зале), натопленной заблаговременно до высшей температуры, какую только допускает печка.
Эдемоподобие требует убранства комнаты живыми растениями и цветами. (Помните, что идеал помещения — сад!) Перетащите же сюда и
Скройте пол под цветистым ковром. Поставьте посредине комнаты оттоманку из вашей гостиной. Покройте ее жениными пестрыми шалями. Разбросайте на ней и около нее подушки в ярких наволочках.
Среди «деревьев» хорошо поместить аквариум с веселыми рыбками, а под потолок повесить кольцо с попугаем! Если в доме имеются птички в клетке, — выпустите их попорхать, почирикать здесь на свободе.
Освещение: замаскированная «под фонарь» электрическая лампочка и несколько свечей. Полумрак и колеблющийся свет — лучшее окрыление фантазии.
Поставьте около оттоманки круглый низенький стол, а на нем — напитки и яства.
Какие?
Следующие:
Оршад, мускатное вино (разбавленное водой), имбирную воду, лимонную и апельсинную, фрукты, косхалву, сезам-халву, нугу, розовое варенье, имбирное, варенье из грецких орехов, изюм, кишмиш, шапталу, чухчеллу, финики, экмек-каталаф (сахарная вермишель), миндаль, орехи, пастилу, каймак…
При хорошем аппетите можно заготовить еще стол с более сытными яствами. Перечень их вы найдете в следующем гастрософическом стихотворении из «Тысячи и одной ночи»:
{368} О, погружай ты в соусники ложки И услаждай здесь сердце и глаза Разнообразным, чудным угощеньем: Рагу, жаркие, соуса, начинки, Желе, варенье, пряженцы, компоты. В жиру и в масле, в печке, на пару… О перепелки, куры и пулярки, О нежные, я обожаю вас! А вы, барашки, что кормились долго Фисташками и что теперь лежите Начинены изюмом здесь, на блюде, Вы — прямо прелесть! И хоть нет у вас Воздушных крыльев, как у перепелок, У куропаток и у жирных кур, Я все ж люблю вас! — жареный кабан, Да будешь ты благословен Аллахом: Я никогда не в силах отказаться От золотистой корочки твоей! О ты мой друг, салат из портулака, Впитавший душу сочную оливок, Я всей душой принадлежу тебе! О, трепещи от наслажденья, сердце В моей груди, при виде этих рыб, Униженных на свежей, сочной мяте В глубоком блюде. Ты ж, мой рот счастливый, Теперь умолкни и займись усердно Ты поглощеньем этих вкусных блюд, Что летопись должна увековечить.Переходя к «действующим лицам», замечу прежде всего, что число их должно соответствовать приличному минимуму обитателей гарема. Этот минимум без затруднения составляют вы, «господин гарема», ваша жена и две ее подруги — три «одалиски», горничная — «рабыня» и ваш товарищ — «евнух».
Оденьтесь так: «господин
Пусть «одалиски» так же, как и «рабыня», не пожалеют белил, румян и сурьмил, равно как и «арабских благовоний»: они должны благоухать восточной прелестью, если хотят походить на гурий. (Им в помощь можно поставить жаровню с курительным порошком.)
«Представление» (оно может длиться, по-моему, целый день и даже целые сутки!) состоит в следующем:
{369} Все располагаются на оттоманке и подушках как кому удобнее, без стеснения, но, по возможности, в позах, глядя на которые глаз может не только отдыхать, но и радоваться.
Насыщаются…
Курят…
Читают строк сто из наудачу выбранной сказки Шахразады. — Читают медленно, чуть-чуть нараспев, без малейшей аффектации, так, чтобы каждому из «действующих лиц» было ясно из чтения не только содержание сказки, но и тот важный в этой пьесе факт, что торопиться некуда, а волноваться не стоит, что люди собрались для отдыха и что, если кто-нибудь из присутствующих и вздремнет под такое чтение, — «беда», которая навряд ли и достойна этого названия.
После каждых ста строк — перерыв.
В перерыве «рабыня» заводит граммофон, искусно спрятанный в соседней комнате, ставит на него пластинку с восточной песней или танцем, а одна из «одалисок» исполняет незамысловатый танец с шалью или без шали, смотря по тому, какая ей на тот счет или «господину» ее придет в голову фантазия.
Потом все снова услаждаются напитками и яствами, поправляют примятые лежаньем подушки, кормят рыбок в аквариуме, подбрасывают курительного порошку в жаровню, сами воскуривают, дразнят попугая, смеются, если это им кажется смешным, и снова внемлют мудрому глаголу неувядаемой, прекрасной Шахразады, памятуя, что «от искусства каждый получает столько, сколько сам в состоянии дать».
После чтения ста строк опять перерыв, обмен впечатлениями, песня или танец, партия в шахматы, закуска, два-три восточных анекдота, проба кальяна и т. д.
Повторяю — пьеса может длиться очень долго! — сутки, если не больше.
Но довольно одних суток наслаждения покоем в таких умилительно-мирных условиях, чтобы чары этой «по-восточному» преображенной действительности принесли требуемое волящим из нас отдыха, успокоения и полного отвлечения от наших повседневных дел.
Будь я врачом, я бы неизменно, в каждом случае страдания хандрою, сплином, переутомлением, бессонницей или другой подобной, трудно поддающейся обыкновенному лечению болезнью, вручал бы пациенту один и тот же чудодейственный рецепт! — рецепт, на котором значились бы только эти немногие, но истинно целительные слова:
Mixtura {840} .
Keifus haremicus {841} .
Аптека, которая избрала бы своею специальностью приготовление для не имущих «домашней аптечки» (а их увы, так много!) [1104] подобного снадобья, {370} в хорошо взвешенных аллопатических дозах и лучшего качества, нажила бы, конечно, миллионы. В этом нет никакого сомнения. Ну а я (вы меня знаете!) — с меня довольно было б роли «знаменитого доктора».
1104
Понимай сие иносказательно.