Демон в полдень

Раш Грета

— Сильно разбили? — прониклась ко мне девочка. — Совсем не работает?

Я помотала головой, а после выудила из кармана бумажный платочек и начала демонстративно вытирать им лицо.

— Совсем. Что же мне делать теперь?

— А вы возьмите мой, — с готовностью предложила девчонка и протянула мне телефон в красочном чехле, щедро украшенном цветочками и висюльками. — Номер знаете?

Я улыбнулась сквозь слезы, с благодарностью кивнула и взяла телефон. Набрать знакомую до боли последовательность цифр было делом двух секунд и вот я уже слушаю длинные гудки, переминаясь с ноги

на ногу под сочувствующим взглядом доброго ребенка.

— Да, — ответили мне на десятом по счету гудке.

— Привет, это я, — просто сказала я.

— Какой неожиданный сюрприз, — ответил мне после продолжительного молчания, которое я не нарушала.

— И вряд ли приятный, да? — горько усмехнулась я.

— Сюрпризы вообще редко бывают приятными, — вздохнул он. — Чего хочешь?

— Поговорить, — я уставилась на носок своего ботинка ощущая себя крайне неуютно.

— Спустя столько времени? — уточнил он и не дождавшись внятного ответа, сказал: — Ладно, приезжай. Адрес помнишь?

— Да, помню, — подтвердила я.

— Жду, — и в ухо понеслись короткие гудки, которые я еще с полминуты слушала, покусывая губу. А потом все же отняла аппарат от уха и вернула владелице.

— Как-то странно вы с ним разговаривали, — с подозрением глядя на меня свела она щедро накрашенные бровки у переносицы.

— Взрослые, — я развела руками, — что с нас взять?

Девчонка согласно хмыкнула и юркнула в открывшуюся дверь клозета.

А я направилась на поиски запасного выхода, так как в центральном появляться было нельзя.

Около десяти минут у меня ушло на блуждание по полутемным пустынным коридорам, пока я наконец не выбралась к серой металлической двери с полустертой и от того плохо читаемой надписью «выход». Надавила на ручку, потом толкнула дверь самой сильной частью своего тела — бедром. И под душераздирающий скрежет выпала на залитую асфальтом площадку, которая, очевидно, была предназначена для подъезда машин и выгрузки багажа.

Недоуменно оглядываясь и пытаясь сориентироваться, еще пару минут я потопталась на месте, а после осторожно выглянула за угол. И увидела узкий извилистый переулок, усеянный рекордным количеством сигаретных бычков. Стало очевидно, что именно здесь коротают свое время артисты и сотрудники цирка — в перерыве между представлениями, с сигареткой и под стаканчик отвратного растворимого кофе. О последнем факте свидетельствовала горка картонных стаканчиков, валяющаяся в грязном углу под стенкой с облупившейся побелкой.

И тут сзади грохнула дверь. Я опрометью обернулась и уже приготовилась к самому плохому, как увидела знакомое лицо.

— Ты? — воскликнула я, спугнув стайку голубей с наддверного козырька. — Как ты здесь оказался?

Седой сунул руки в карманы своих брюк, таких белоснежных, что аж резало глаза, как при взгляде на снег в солнечный морозный полдень, а после окинул меня высокомерным взором с непререкаемо начальственным видом. Когда только успел отработать этот навык, вроде в руководителях не так давно, а уже научился смотреть на окружающих как на насекомых, от которых толку никакого, а раздражают знатно.

— Хотя, — не дала я ему и рот раскрыть, — погоди. Кажется, я догадалась.

Вытащила

из кармана телефон Крота и помахала им в воздухе.

— Не только прослушка, но и маячок? — я не стала скрывать разочарования.

Сашка вздернул бровь и сообщил:

— В телефоне ничего нет.

Я недоверчиво усмехнулась.

— Как хорошо ты дружишь с современными технологиями? — качнувшись с носка на пятку полюбопытствовал друг.

— Я с ними на «вы», — честно призналась я. — Ты же знаешь, у меня даже телефона нет.

— Потому что тебе просто некому звонить. И тебе никто не звонит, — равнодушно бросил Седой и это еще было бережным отношением по сравнению с его обычной манерой говорить гадости — прямо в лицо, не стесняясь и не страдая мучениями совести.

— Зришь в корень, — мой смех получился почти натуральным. Почти, потому что обманывать Сашку у меня всегда получалось плохо. — Впрочем, как и всегда.

— Специально для такого мамонта как ты, который по уровню развития застрял где-то между 20-ми и 30-ми годами прошлого столетия, сообщаю, — приблизился ко мне Сашка все с тем же небрежно-безразличным видом. — В городе на каждом столбе висит по камере.

Сложив руки на груди, я закатила глаза.

— И что?

— А то, что эти камеры объединены в единую сеть, которая не только транслирует круглосуточно транслирует картинку в потоковом режиме, но еще и записывает видеофайлы, сохраняя на специальных серверах.

Я покивала с крайне заинтересованным видом, а потом нежным голосом заявила:

— Если ты хотел меня впечатлить, то тебе это удалось, — Сашка криво усмехнулся. — Ага, я впечатлена. Твоим занудством.

— Дура, — вздохнул мой друг и покачал головой так, словно перед ним стоял нерадивый отпрыск, которого он пытался уму разуму научить. Дитё упорно сопротивлялось и впитывать родительскую мудрость не желало. — Камеры с функцией распознавания лиц. И твоё лицо сегодня весь день по городу мелькало.

Это не стало для меня новостью.

— Я хоть и не Крот, но об элементарных вещах имею некоторое понятие.

— Знаю я твои понятия, — разозлился Сашка и резко шагнул вперед. — С тех пор, как Безликий погиб, так ты глаз от рюмки не поднимаешь. Ты хоть понимаешь, что за время своей алкогольной карьеры деградировала настолько, что уже нет сил смотреть!?

— Намекаешь, что я стала хуже соображать? — прищурилась я, тоже шагнув ему навстречу. Теперь мы с Сашкой стояли впритык друг к другу, злобно сверкая глазами и пыхтя как две больные астмой панды.

— Намекаю, — прошипел Седой, склонившись к моему лицу, — что ты в два раза снизила свой потенциал. Ты, видимо, не осознаешь всю опасность ситуации — еще пару лет такой жизни, и ты вообще не сможешь управлять собой.

— Кстати об этом, — зашипела я в ответ. — Как там поживает твой младший братец?

— А как поживает Алтай? — Сашка растянул губы в хищной улыбке. — Поразительно, как это вы так столкнулись?

— Совершенно случайно! — заявила я, а после не выдержала, сделала шаг назад и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Под требовательным взглядом бывшего напарника сделать это было крайне сложно, а потому: