Демон
Шрифт:
– Творец чего? Ереси? Ужаса?
– процедил бывший крестоносец.
– Я так полагаю, вы служили в рядах светлейшего ордена?
– поднял бровь Виктор, вновь поразив путешественников своей дедукции.
– Стоило догадаться по вашей выправке. Сначала я подумал, что вы служили в элитном английском отряде, но потом вспомнил, что его расформировали сразу после Крымской войны...
Женщина, тем временем, незаметно сделала шаг в сторону и оказалась рядом со столиком с инструментами. И, заведя руку назад, пыталась нащупать что-нибудь полезное.
– ...но
Франкенштейн ничуть не смаковал чувство своего превосходство. Он держался так, словно вел необходимую для дальнейший дел, да и та была ему не слишком приятна. Чувствовалась даже некая отстраненность, словно доктор был на пару ступеней их выше.
– Что до остального... полагаю, вы не оценили моих трудов. Как и многие другие. Хоть это и на благо человека...
– На благо?!
– не сдержался орк.
– Это... не может быть... на благо!
Собеседник удостоил наемника лишь снисходительным взглядом, но потом ответил.
– Человечество всегда развивалось через боль и смерть, сколько бы вы не спорили. Часто именно война была двигателем прогресса. И как бы люди, вроде вас, со своими идеалистическими представлениями об устройстве мира не старались изменить этот порядок вещей, он всегда им остается. Может, именно для этого наш мир и был создан, кто знает....
– Проклятый безбожник...
– процедил солдат.
– Nolite judicare et non judicabimine, - декларировал на латыни Виктор.
– Впрочем, в ордене простые солдаты уже давно не изучают латынь.... думаете, я бы начал свои изыскания, не изучив досконально, что лежит в основе мира? Нет, Бог есть, кто-то должен был нас создать, мы не могли создать себя сами. Теория эволюции отлично вписывается в выработанную мной концепцию, но все с чего-то начиналось, и не могло образоваться само. Но тот, кто положил начало, знал, что получится в итоге. И раз мы до сих пор делаем то, что делаем, ему это угодно. Или это не имеет для него никакого значения.
Философия, которой не преминул поделиться этот странный человек, производила неприятное ощущение. С одной стороны это служит всего лишь оправданием его ужасной деятельности, позволяет спокойно спать по ночам и даже быть уверенным, что с помощью подобного наука двигается вперед. По другую руку поражала логичность всей теории, под которую подведено все, что было душе угодно.
Уильям же не мог при всем желании принять такую интерпретацию Его спутники же просто отнеслись с должной долей безразличия к этим ничего не значащим измышлениям. Их это не волновало, на первом месте стояло то, что будет с ними дальше...
– Таким образом, нас ограничивают лишь придуманные людьми законы морали, - продолжал лекцию Франкенштейн.
– И ради достойного результата ими можно пренебречь. Человек, эльф, орк и другие - существа несовершенные, не законченные. И я собираюсь это изменить.
– К черту эти изменения, - коротко заявила Катерина.
–
Орк поежился, вспомнив, как пристально осматривал его голову доктор. Подключал какие-то приборы, заглядывал в уши, словно пытался что-то там увидеть. И каким-то образом понял, что сотворить такое мог только не человек.
Вместе с тем пришло воспоминание о недавней пытке, когда словно все сознание выворачивали наизнанку, как мозг под черепной коробкой словно стал самостоятельной частью и начал вращаться с огромной скоростью внутри, а потом кататься, как в центрифуге.
Тогда Виктор сказал, что Салим еще очень легко отделался. Но получить от него диагноз все равно что получить направление прямиком в адский котел.
– Но вернемся к делу. Вы пересекли запретные земли, здесь никого не должно быть, кроме меня и моих приближенных, - вернулся к главной теме разговора доктор.
– Отпустить я вас не мог, вы видели слишком много. А я собираюсь показать миру свою работу, только когда доведу ее до совершенства, и не минутой раньше.
– Что, пустишь нас на мясо? Сделаешь новых тварей?
– совершенно спокойно спросил Уильям.
Казалось, самое лучшее, что можно сделать, это не достаться врагу живым, не попасть к нему в плен и не дать собой воспользоваться. Но к некромантам, к какой бы школе они не относились, это не относится. Для них не важна душа, не важны знания, для них важно тело. А уничтожить свои останки часто не представляется возможным. Если только, конечно, не удастся добежать до литейной внизу. Тогда. может, будет шанс.
Мучительная смерть лучше посмертного рабства.
– О, нет, что вы...
– холодно улыбнулся Виктор.
– Те... "твари", которые тоже мои дети, были первыми прототипами. Несовершенными, но все равно гораздо лучше, чем то, что могут сделать эти недоучки основной ветви некромантии. Те рассыпаются через десяток лет, а мои творения могут прослужить несколько десятилетий. Наука всегда будет сильнее...
В этот момент Катерина больше всего пожалела, что у нее нет магии. Несмотря на то, сколько горя она успела принести... Хорошо бы было сейчас садануть по этому самодовольному лицу каким-нибудь мощным заклинанием.
– По крайней мере на вас, - он указал на Уильяма.
– У меня большие планы. Но я бы предпочел, если бы у вас был разум этой прекрасной особы. Что поделать, у одной испорченное тело, у другого голова. А третий просто бесполезен в силу личной физиологии...
Вот так он вешал на всех ярлыки, хуже любого другого. Выбирал, словно на рабском рынке, планировал и вычислял. И спокойно делился всеми планами.
Впрочем, лучше хоть так, чем умереть, даже не увидев нож, которым тебе перерезали глотку.