Демониада
Шрифт:
Затем они пошли есть. Сидя в кафе у окна, Настя пыталась выведать что-нибудь о парне, но он мало что мог рассказать. Пришлось рассказывать о себе.
Дорога в квартиру Насти лежала по улице с магазинчиками разных тематик, антикварные книжные, моделирование железнодорожных дорог, ножи, игрушки. Габриэль задержался у одной из витрин: то был музыкальный магазин. А потом вдруг потянул на себя дверь и вошел внутрь. Заинтригованная, Настя последовала за ним.
Внутри магазинчика было тесно от нагромождения инструментов, стены завешаны гитарами и скрипками, в самом конце стоял рояль, к нему жалось пианино и установка
— Ты умеешь играть на гитаре? — с недоверием спросила она.
Ангел пожал плечами. Он не мог оторвать взгляда от лаковой бликующей поверхности инструмента. Его палец лег на струны.
— Вы хотите попробовать? — подошел продавец. Он целый день скучал в магазине без покупателей. Когда вошла странная пара: панк и совершенно приличная девушка, его любопытство проснулось.
— Нет.
— Да.
Ребята ответили одновременно, переглянулись, девушка улыбнулась и сделала разрешающий жест. Парень перекинул ремень гитары через голову. Продавец подсоединил шнур к сети. И они с девушкой в ожидании уставились на парня. Продавцу вдруг стало сомнительно, что посетитель вообще умеет играть: смотрел на инструмент так, как будто видел впервые.
Насте показалось, что ангел вдруг испугался, что гитара оказалась на нем, его пальцы дрожа погладили струны. Он облизал пересохшие губы. Ей вдруг стало страшно, что он сломает что-нибудь в инструменте, продавец тоже занервничал.
Но тут Габриэль перехватил гитару поудобнее и так заиграл, что малочисленная публика в лице двух человек и призрака застыла от удивления. Волны, исходившие от гитары, были физически ощутимы. Она словно мягкими поглаживаниями касались кожи. Мелодия была неизвестной, короткой, около минуты, но оставила неизгладимое впечатление. Хотелось слушать еще и еще. В магазин зашло сразу несколько любопытствующих, продавец метнулся к ним.
— Ты классно играешь! — в восхищении произнесла Настя.
Ангел не реагировал. Он прислушивался к чему-то внутри себя, не мог отыскать снова то, что шевельнулось в памяти при звуках музыки. Он заиграл снова. Уже другое, не менее яркое и жизнерадостное, но Настю не отпускало ощущение, что она слышала эту мелодию однажды. Это была не просто музыка: это были волны энергии, которые захватывали слушателей. Они, должно быть, были способны исцелять, так сильно ликовали сердце и душа, и радость рождалась внутри, теплом разливалась по телу. Вот, значит, как звучит ангельская музыка…
Магазин был переполнен народом. Всем вдруг понадобились ноты, инструменты, просто полюбопытствовать.
Потом так же внезапно, как взялся за нее, Габриэль снял с себя гитару и положил на место.
— Давай купим, — вдруг предложила Настя.
Габриэль вздрогнул и повернулся, словно внезапно вспомнил о ее присутствии.
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Просто пока нет.
— Хорошо, тогда поехали домой.
Только войдя в квартиру Настя поняла, как сильно устала. Едва хватило сил устроить спальное место для Габриэля и принять душ. Затем она провалилась в сон, как в яму.
В два часа ночи она проснулась от кошмара: снилось, что в окно лезет черный человек
От ужаса волосы встали дыбом и озноб прошелся по телу. Раздался легкий стук: словно в окно и впрямь кто-то лез.
Зажмурившись, она пыталась убедить себя, что это демон сидит за окном. Но поскребывание стало более явным, кто-то пытался повернуть ручку на раме, чтобы открыть окно. Она подскочила, включила свет и схватилась за меч. Подошла крадучись к окну, но там никого не было. Но, посмотрев на ручку на окне, она увидела, что та слегка повернута.
Настя заново вернула ее на место. За дверью больше никто не сопел.
Как теперь заснуть?
Настя содрогнулась от ужаса. Вышла в коридор и включила свет.
— Ваше святейшество! — позвала она, чувствуя себя полной идиоткой.
Папа Римский, не открывая двери в комнату Мартина, высунулся прямо из деревянной ее поверхности. Лицо его было сонным.
— Тебе скучно, дочь моя? Хочется разговоров по душам? Или ты решила потерять свою девственность посреди ночи?
Настя пожалела, что позвала его. Но выхода не было.
— Вы не могли бы… посторожить меня? Мне кажется, кто-то пытается открыть окно в мою ко…
Но тут рама за ее спиной хлопнула, холодный черный вихрь ворвался в комнату, Настя почувствовала, как все тело облепило чем-то плотным, липким, закрыло ей рот, глаза, скрутило руки, рвануло ее с силой назад, потом на улицу, она, словно в коконе, не могла даже кричать, только ощущала скорость, с которой летела.
Что-то ползло по ней, цепляясь коготками, сквозь кокон и ткань пижамы. Добралось до шеи, хрипло сопя, стало грызть и жевать материю кокона. Настя испуганно крутилась, пытаясь сбросить это с себя, но не могла. Шипение существа заставило девушку замереть. Оно смогло разорвать кокон и открыть ей глаза и рот, и Настя увидела, что несется над побережьем: с одной стороны черное море, с другой — светящиеся городки и поселки.
Высота такая огромная, что если ее сейчас бросят — она труп.
Девушка повернула голову чуть вбок, чтобы посмотреть, что цепляется за нее, и завизжала от ужаса, встретившись с двумя желтыми кошачьими зрачками. Существо, похожее на черную кошку, скрещенную с обезьянкой, зашипело в ответ, показав тонкие белые клыки. Но оно не нападало на Настю, а, цепляясь за девушку маленькими гибкими пальчиками, принялось дальше вспарывать темный кокон. Настя попыталась разглядеть, что несет ее, но видела только черную массу.
Зажмурившись, она попыталась вызвать графа Виттури, но кокон, словно почувствовав призыв, стянул ее сильнее. Задыхаясь, она оставила попытку. Тут же кокон чуть ослабился.
Пронзительный клекот хищной птицы раздался совсем рядом. Девушка повернула голову: гигантский орел летел рядом, повернувшись, он подмигнул ей одним синим глазом.
— Локи…
Значит, друзья уже в курсе, а если Локи летит рядом, все хорошо. Едва она успокоилась, насколько было возможно, как ее мотнуло в сторону, словно похититель стал падать, орел остался на высоте, в ночном небе она скоро потеряла его из виду. От быстрых перепадов высоты и сопротивления воздуха, Настя даже кричать не могла.