Демонолога вызывали? Том 1
Шрифт:
Я пожал плечами.
— Слезай, — сказал я Альфу. — Мне надо поговорить.
— Какой он у вас разговорчивый, — заметил мужчина с нотками веселья в голосе. Даже не прошептал, а прям прорезался.
А я вдруг вспомнил, что где-то уже слышал эту фразу. В прошлой жизни. Пересадив Альфа с плеча на чужое предплечье (как бы бесенок не сопротивлялся), я потянул ручку двери и вошел внутрь.
Внутри не было окон. Только огромная гудящая лампа под потолком, освещающая едко-желтым светом всю небольшую комнатку, уставленную
За столом сидел тучный мужчина в черной мантии с желтой окантовкой на рукавах и капюшоне. Голова была открыта. Мужчина активно писал пером, макал его в чернильницу и снова писал.
— Слушаю вас, — прогремел он низким голосом, не отрывая взгляда от листа. Его толстые лоснящиеся щеки тряслись от активного движения рукой, как холодец. Перо громко скрипело по листу.
— Моя фамилия Митасов. Я пришел выкупить свое имущество.
Глава 24
«Кекслер»
— XXI V —
Он на мгновение прекратил писать, но головы не поднял. Видимо фамилия резанула ему ухо, стряхнула вековую пыль со старых воспоминаний, разбудила что-то такое, что ему вспоминать бы не хотелось.
— Присядьте, Андрей Александрович, — сказал он.
Интересно получалось. Он понял кто я по фамилии. Значит точно помнит моего отца. А значит помнит и то, что творилось десяток лет назад.
Я присел на стул и принялся ждать. Успел быстро осмотреть его комнату, которую скорее можно было назвать коморкой, и самого мужчину. Средних лет, с явным ожирением. Дыхание было тяжелое, словно давалось ему с трудом. А судя по легкому запаху табака в воздухе — он еще и любил покурить.
Он тоже сделал широкий росчерк пером, после чего поставил оттиск красной печатью, положил исписанный лист в папку и закрыл ее. Его руки легли на столешницу и так он сидел какое-то время без движения.
Большие пальцы-сардельки. Коротко подстриженные ногти. Влажная кожа. В помещении и мантии ему явно было жарко, а ни окон, ни вентиляции я тут не наблюдал.
— Митасов, значит, — наконец сказал он и поднял голову. Сходство с поросенком только усугублялось.
— Митасов, — подтвердил я. — Андрей Александрович.
— Нехитрыми логическими умозаключениями это я уже понял, молодой человек. Чем могу помочь?
— Я хочу выкупить свой дом. Все свое имение и прилегающие территории. Деньги у меня есть, — сказал я, сразу отвечая на его незаданный вопрос. — Я просто хочу понимать, что как только я внесу сумму, которую взял мой отец, то ко мне перестанут ездить господа с попыткой завладеть чужим имущество.
Я взглянул на табличку на столе: «Пархомов Евгений Дмитриевич».
— Дело в том, Андрей Александрович, что помимо залога был еще и процент, — спокойно сказал Евгений Дмитриевич.
— Мне
— Конечно-конечно, — он отодвинул стул и встал из-за стола, после чего подошел к одному из шкафов и стал водить пальцем по полкам, сощурив глаза.
— Ма-ма-ма… Ме-ме-ме… Менделеев? Нет, не то. Ми… Митасов. Вот оно.
Он всунул палец меж корешков и вытянул толстую папку, на которой каллиграфическим аккуратным почерком была выведена фамилия и родовой герб снизу. Какая-то чудаковатая химера, открывшая зубастую пасть в беззвучном реве.
Евгений Дмитриевич сел обратно за стол, положив папку перед собой, и потянул за узелок.
— Так, что тут у нас… — сказал он и принялся листать документы. Объем исписанной бумаги был приличным. Среди мелькающих листов я успевал выхватывать лишь частичку информации, из которой стало ясно, что большая доля — это доскональная перепись всего имущества. Начиная с украшений, посуды из драгоценных металлов и вплоть до столовых приборов и количества парафиновых свечек.
Евгений Дмитриевич протянул мне по столу желтый лист бумаги, внизу которого была подпись и снова печать с родовым гербом.
Я пробежался глазами по договору, где был указан предмет и сумма. Действительно семьдесят девять тысяч.
— Хорошо, — сказал я. — Вопросов к сумме залога нет. О проценте речи нет.
— Наверное чернила выцвели. Положите, пожалуйста, бумагу на стол.
Я положил.
— Присмотритесь вот сюда.
Он ткнул толстым пальцем в самый низ на последний пункт, где едва различимыми тоненькими линиями виднелись буквы. Настолько мало приметные, что будь это даже самый свежий договор — заметить их было бы не так просто.
Я прищурил глаза и прочитал. Действительно ссуда облагалась процентом за каждый месяц. По факту имение принадлежало данной палате? Банку? Не суть важно. Этим людям. Они были в праве делать с ним что угодно.
Но так как я хотел имение выкупить, то был обязан заплатить еще и процент. Дело приняло не самый радужный оборот, потому что мгновенно у меня этих денег нет.
— Как вы видите, процент там небольшой… — начал Евгений Дмитриевич.
— Вижу.
— Но за много лет… и каждый месяц, как вы понимаете…
— Понимаю.
— … это еще девяносто четыре тысячи восемьсот мер, — не унимался он. — И оплатить нужно все. Сразу.
— Я оплачу, — сказал я спокойно, не ведя бровью.
— Чудесно! — Евгений Дмитриевич хлопнул в ладоши. Его пухлое лицо прямо начало сиять. Я буквально слышал, как у него в голове стали звенеть монеты, словно вываливались из игрового автомата.
— Залог, — сказал я жестко.
Лицо мужчины мгновенно скисло.
— Нет, Андрей Александрович, уж извините, но это так не работает.