Демоны Черной степи
Шрифт:
В конце своей речи, я все же рискнула поднять глаза.
Сара смотрела на меня пристально, и вдруг - улыбнулась едва заметно.
– В твоих словах есть доля истины. – Она сложила руки на груди. – Значит, ты предлагаешь мне...
– Я предлагаю вам пойти завтра, и взглянуть на этих котят.
Сара усмехнулась.
– Эх… девочка. Мало ли, что еще завтра будет. Круг страдания и любви, иногда он крутится слишком быстро, знаешь ли… Я, честно говоря, сейчас так сильно за Марка беспокоюсь, что почти не могу думать ни о чем другом. Извини…
Она обошла меня, направляясь
– Ну надо же! А я ведь и вправду похудела, и стала выше. Столько диет перепробовала до этого, не поверишь, а оказывается всего то и надо было – стать одержимой. Ну, как говорится – нет худа без добра. Верно, девочка?
Чего это она меня девочкой стала звать? Раньше ведь называла по имени. Внезапно кожа моя покрылась мурашками. В разуме возникло воспоминание… Она все же звала меня девочкой до этого, но лишь когда… “Видала девочка? Этим языком я лишу тебя девственности, а потом им же и задушу!” Лишь когда темная сущность внутри нее контролировала ее разум. Темная сущность в теле Сары называла меня девочкой!
Чувствуя, как слюна во рту становится вязкой, я отступила от Сары на шаг. Сара же, внезапно, вздрогнула всем телом, а затем согнулась пополам. Взгляд мой метнулся к ее лицу, и я увидела, как жуткий узор темнеющих капилляров расползается от почерневших глаз.
– А ну-ка уймись! – Вдруг тяжело и хрипло прорычала Сара, после чего непослушной рукой, словно бы преодолевая огромное сопротивление, потянулась к карману брюк, достала из него полынь, сунула себе в рот и принялась яростно жевать. Через некоторое время темные капилляры вокруг ее глаз исчезли, и сами глаза посветлели, лишь на виске все еще оставалась крупная пульсирующая черная жилка, но вскоре пропала и она. Сара выплюнула пережеванную полынь изо рта себе на ладонь, потом скривилась и закашлялась. – Господи, вот же гадость!
Она подняла голову
– Испугалась, Алиса?
– Немного…
– Ничего… Сделаю себе настойку из полыни, и буду пить ее три раза в день, раз такое дело…
– Линда смогла бы помочь вам. Она долго изучала темных существ и методы работы с ними.
– Вот как? Но моя сестра далеко, и под бдительным присмотром моего отца. А я здесь, и вряд ли в ближайшее время встречусь с ней.
Это было правдой. Сара направилась к лестнице. Я посмотрела ей вслед, потом повернулась к зеркалу и взглянула на собственное отражение. Мда уж… Лицо у меня сейчас – страшнее некуда, все опухшее, в синяках и ссадинах… Губы разбиты, глаза… но глаза все те же – глаза моей матери. У нее они были точно такими же – голубыми.
Ссадины, синяки и раны со временем заживут. Пока же, мне остается лишь смириться со своим нынешним видом. Да и мое лицо, это последнее, о чем мне нужно сейчас думать. Я сбежала из клиники Григоровича. Но теперь нахожусь под одной крышей с одержимой. И то ли еще дальше будет? Родители Марка… Мысли о них не давали мне покоя. Кто они сейчас – призраки, темные существа
***
Ночь царствовала за окном. Ополовиненная луна зависла над черными силуэтами деревьев, но ее бледного света было недостаточно чтобы разогнать удушающий мрак. Деревья стояли удивительно неподвижные, ни одна ветка не шевелилась, ни один листочек. Они казались лишь плоскими трафаретами, не более…
Я отвернулась от окна. Сара, заламывая руки, стояла возле постели своего племянника. Она едва не плакала, и в лицо ей сейчас, было смотреть почти также страшно, как и на самого Марка, которому стало уже совсем худо… Вся его одежда, и простыни под ним, давно насквозь пропитались потом. Стонал он теперь почти без остановки, но глаз не открывал. Буквально каждую минуту, по всему его телу проходила судорога, заставлявшая его выгибаться чуть ли не дугой. Шея Марка распухла, и почернела почти целиком… Он умирал – теперь это было ясно как день.
Свет в комнате изредка мигал. Меня это тревожило, и я постоянно поглядывала на лампу. Я заметила это недавно – чем темнее делалось за окном, тем менее продолжительными становились промежутки между помигиваниями. Я, конечно, не переставала убеждать себя, что причина всему – обычные перепады электричества. Но… За окном была не только тьма. Один раз мне показалось, будто бы я увидела, как в угольной тени деревьев движется что-то… Оно промелькнуло очень быстро, едва уловимо, нечто длинное и… белое. После того, я долго пыталась увидеть это вновь, но больше не смогла разглядеть ничего. Сад сковала тьма…
– Какая же я дура! – Воскликнула Сара, повернувшись ко мне. – Не помогает ему полынь… И зачем только? Господи… Надо было сразу везти его к врачу, и никаких глупых компрессов!
В ее широко раскрытых глазах читалась паника…
Я сомневалась, что обычные врачи смогут помочь Марку. Вот Линда смогла бы, без сомнения.
– Оливер! – Вдруг вспомнила Сара. – У него есть машина. Он не откажет мне в помощи. Он поможет! Мы отвезем Марка в больницу. Да… – Она быстро закивала головой, уже не смотря на меня. – Да! Да!
Она подошла ко мне, и обхватила мои плечи ладонями.
– Я иду за Оливером! Побудь с Марком, Алиса. И пожалуйста, на этот раз не уходи никуда.
– Да. Конечно.
Когда Сара покинула комнату, лампа над моей головой вновь моргнула, и в это же время по телу Марка прошла очередная судорога… С глухим мучительным стоном он выгнулся грудью вверх. Кисти его рук, до этого сжатые в кулаки, раскрылись, будто цветы, но пальцы оставались скрюченными. Я подошла ближе к постели… Бледная кожа лица Марка резко констатировала с темной распухшей шеей, лоб блестел от пота. Я вспомнила свой сон, где во внутреннем дворе Желтого Дома, Марк предстал передо мной почти таким же, с мертвенно-бледной кожей, похожий на покойника. Правда, с шеей у него тогда было все в порядке, но и без этого он все же походил на мертвого, или умирающего… После, явились два чудища, которые, как оказалось впоследствии, приходились Марку отцом и матерью. Во сне я решила, что они хотят убить его. Но быть-может… все совсем не так?