Демоны да Винчи
Шрифт:
— Да, в некотором роде это тупик, — хмуро кивнул кастелян.
Леонардо невольно испытал сожаление от того, как несправедливо судьба обошлась с этими двоими. Если объединить тело тощего кастеляна с рыхлым настоятелем, человеческого материала, отпущенного Господом на них обоих, вполне хватило бы на два идеально соразмеренных мужских тела. Гармония пропорций, а именно крепкие плечи, широкая грудь, впалый живот, костистые и выступающие бедра, жилистые ляжки, твердые колени, выступающие икры, стройные ноги, хорошо сложенные кисти рук, лопатки, далеко отстоящие друг от друга, место между спиной
22
Именно такое обобщенное описание идеального тела, характерное для эпохи, приводит Э. Фукс в книге «Иллюстрированная история нравов. Эпоха Ренессанса». М., «Республика», 1993 г.
— Как вы полагаете, дражайший сеньор Везарио, сугубо с анатомической точки зрения, способен ли человек откусить и проглотить собственный язык?
Менее искушенного схоласта подобный вопрос загнал бы в тупик, но Лис только шмыгнул покрасневшим от холода носом:
— Проглотить язык любой может с легкостью, если сперва хорошенько пережует.
— Убедились, ваше преподобие, что это бессмысленная затея? Идемте, ваше здоровье не улучшится от стояния здесь. — Кастелян набросил плащ на плечи святого отца и бросил беглый взгляд на Леонардо, который сразу же ссутулился и опустил голову. — Кто это с вами?
— Это? Мой подручный, руки у него крепкие, одному мне с такой тяжеленной поклажей не управиться.
Фра Ангелико поджал бесцветные губы:
— Не надейтесь, сеньор Везарио, что госпиталь станет оплачивать услуги еще одного проходимца. Скажу больше — лавандовую воду я тоже не собираюсь оплачивать. Устав нашего братства не поощряет подобных излишеств!
— Можно подумать, это я вписал лавандовую воду в заказ от госпиталя, — вознегодовал Лис. — Сами выясняйте, кто предается излишествам, но сперва заплатите!
Настоятель сделал примирительный жест:
— Не стоит собачиться из-за пары монет, фра Ангелико. Мы в состоянии рассчитаться за фармацию, тем более такой ответ мне нравится — в сугубо теоретическом смысле. Человеческий язык, буде он изъят со своего места, не способен исчезнуть бесследно. Однако нам необходимо выяснить, что это значит на практике.
— На практике?
— Ходят слухи, вы развлекаетесь, вскрывая трупы, сеньор Везарио.
— И делаете это по наущению чародеев, — ехидно вставил кастелян.
— О! Это лишь досужая болтовня! Я не развлекаюсь, то есть развлекаюсь — иначе!
— Тогда вам будет особенно интересно. Проследуйте с нами, — настоятель, пыхтя и вздыхая, поднялся по лестнице и сделал повелительный жест. Везарио со вздохом поплелся следом за ним. Леонардо втянул голову в плечи, как только мог, и хотел было выскользнуть в приоткрытую дверь — город успел погрузиться в густой предрассветный мрак, что особенно мил влюбленным и беглецам. Однако приятель успел поймать его за рукав и потащил следом за небольшой процессией, а попытка высвободиться из цепких пальцев фармацевта только привлекла
— Ваш помощник не желает идти вместе с нами? — осведомился кастелян.
— Ну что вы. Мой помощник предобрый парень, единственно Господь даровал ему разума меньше, чем фруктовой мошке. Он едва-едва говорит и повсеместно таскается следом за мной. — Везарио пнул беглеца ногой, тот нечленораздельно замычал и мысленно возблагодарил Святую Марию, что никогда прежде не исполнял заказов для госпиталя и обители, посвященных ее святости, и лично не знаком со здешним клиром.
Вместе они проследовали в душную сводчатую комнатушку, заставленную старыми книгами и сундуками. Запах застоявшейся пыли, нездоровья и тления пропитал все вокруг, и дешевый гроб, втиснутый на скамью у стены, выглядел вполне уместным. Внутри находилось тело молодого человека лет двадцати. Наверняка при жизни он слыл красавчиком, а по смерти выглядел как вылепленная из воска фигура, лишь по недосмотру прикрытая дешевой холщевой хламидой. Его нижняя челюсть не была подвязана, рот остался полуоткрытым, придавая покойнику сходство с дохлой рыбой.
Везарио без долгих разговоров позаимствовал толстую свечу, горевшую в изножье гроба, произвел предварительный осмотр и сообщил свой вердикт: язык покойник не откусывал, а лишился этого телесного органа уже посмертно. Язык иссекли чрезвычайно острым орудием, причем сделали это весьма умело.
— Какая глупая затея лишать мертвеца языка, ведь он уже не может проговориться!
— Исполняли колдовской ритуал, другой причины нет. Мы должны известить… кого следует! — Кастелян насупился и впился взглядом в фармацевта. — Сеньор Везарио, вы знакомы с подобными богопротивными ритуалами?
— Нет, не знаком, — отрезал тот и добавил после короткой паузы: — Однако мне известна причина этого странного происшествия.
— Ну же! Не тяните! — Взмахнул марципановыми ладонями отец Бартоломео.
— Сперва скажите, кто этот юный покойник.
— Какая разница?
— Большая. Я не собираюсь покрывать преступников, когда дело идет о расчетливом убийстве. Паренька отравили. Очень часто от контакта с отравой поверхность языка изменяет цвет, поэтому язык отрезали, чтобы скрыть наиболее очевидные следы яда.
— Наиболее очевидные? — уточнил настоятель. — Значит, есть и другие?
— Скорее, могут быть, если отрава попала на его пальцы или одежду. — Аптекарь склонился к телу, едва не стукнувшись лбом с Леонардо, тоже любопытствовавшим состоянием пальцев незнакомца.
Ногти упокоившегося были тщательно отполированы, кожа, по-девичьи тонкая и нежная, хранила следы перстней, он мало походил на юношу простого звания. Везарио внимательно осмотрел подушечки пальцев, затем ладонь и тыльную сторону кисти, но обнаружил только несколько красноватых точек, похожих на след от укуса животного. Поскольку к отравлению подобный укус не имел отношения, Везарио не стал тратить время на подобную ерунду, а сразу стал расспрашивать, куда подевалось платье, в котором покойного обнаружили и доставили в госпиталь. Сложно поверить, что этот юноша избрал себе в качестве карнавального наряда рубище флагелланта.