Демоны ее прошлого
Шрифт:
Лорд Арчибальд не спешил предпринимать решительных действий в отношении Хеймрика и родственников погибших устроителей жертвоприношения, но в отношении других участников глисетского дела не деликатничал. Оливер встречался с ним в субботу, а в понедельник в академию прибыла тайная следственная комиссия. Пришлось заново повторять все, что ему известно о Хелене Вандер-Рут, теперь уже для протокола. Но в его случае хватило подписи. Что до Россов и старика Вилберта — тех допрашивали по всем правилам, в присутствии менталиста и заручившись предварительно клятвой о неразглашении.
— Вы же мне обещали, милорд! — негодовал Вилберт. —
— Просили, — соглашался спокойно Оливер. — Но обещал я вам другое.
Старик не первый, кто попался на точности формулировок. Оливер поклялся, что не навредит Нелл и разыщет ее, но не хранить ее тайну.
Он присутствовал при разговоре следователя с Россами и старым демонологом.
Их вызывали по одному в выделенный Крейгом кабинет. Плохо освещенная комната с решетками на окнах производила гнетущее впечатление, а рядом с менталистом даже случайный свидетель чувствовал бы себя главным подозреваемым, хотя о проникновении в сознание речи не шло, специалист лишь фиксировал общий фон беседы и отсутствие искусственных блоков. Оливер знал, что это не гарантирует абсолютной честности допрашиваемых, но те об этом, кажется, не догадывались.
Алан, которого пригласили первым, был зол и взволнован, но на вопросы отвечал четко и коротко. Да. Нет. Да. Хелена, да. Встречались три года, но знакомы были и раньше. Планировали пожениться. Нет, отсутствовал. Вернулся на следующий день. Нет, не говорил с ней, не пустили в госпиталь. Видел через окно. О других студентах знал немного. Ирвин Олдридж на младших курсах ухаживал за Нелл. И Джордан Блейн тоже. О третьем, Ютаусе Эрланде, ничего не помнил. Видимо, потому, что у того никогда не было видов на его бывшую невесту…
Вечером того же дня Алан подкараулил Оливера в коридоре главного корпуса и потребовал объяснений. Похоже было, снова нарывался на удар, но в этот раз уже дал бы сдачи. Попытался бы, по крайней мере.
— Что все это значит? — рассеянно переспросил Райхон. — Это значит, что идет следствие. Виновные будут найдены и наказаны.
— Виновные? — Алан судорожно сглотнул и уточнил упавшим голосом: — Нелл?
— Вы идиот? — задал встречный вопрос Оливер.
На том и разошлись: идиотом профессор Росс не был.
И жена у него — женщина разумная. Теперь. А в юности… Кто в молодые годы не делал глупостей?
Она плакала, отвечая на вопросы следователя. Сначала долго моргала, словно хотела избавиться от попавшей в глаз соринки, затем по щекам потекли слезы. В ответах не путалась, хоть и говорила сбивчиво, глотая окончания слов. С Нелл дружила с младшей школы. Демонологию решила изучать во многом благодаря этой дружбе. Сью Пэйтон звезд с неба не хватала, а Хелене Вандер-Рут успех был гарантирован одним ее именем — отчего не пойти по протоптанной подругой дорожке? Нет, она и сама старалась и училась неплохо… В ту ночь? Спала. О Нелл не волновалась, та редко ночевала в общежитии: оставалась либо в лаборатории, либо у жениха.
Что может рассказать о погибших студентах?
Особенно об одном из них?
Оливер наметил для следователя ряд вопросов, которые нужно было непременно задать миссис Росс: слов о том, что в ту ночь она лишилась двух близких людей, он не забыл.
Сюзанна утерла слезы, высморкалась и назвала имя. Ирвин Олдридж. Да, тот самый, что на третьем курсе увивался за Нелл. За ней многие бегали, особенно с их факультета. Потому что она,
В отличие от мужа, миссис Росс не ждала вечера. И к чему этот допрос, не интересовалась. Отвернулась от следователя и посмотрела на сидящего в стороне ректора.
— Считаете меня неудачницей, способной лишь подбирать крохи за подругой?
— Не считаю, — покачал он головой. — Хелена знала о ваших отношениях с Олдриджем?
— Знала, представьте себе. И не осуждала.
Но и не одобряла, видимо. Однако не это главное. Из рассказа Алана Оливер понял, что сама Нелл с Ирвином Олдриджем в последние годы общалась прохладно, расстались они явно не друзьями, а значит, никуда на ночь глядя она с ним не пошла бы. А вот с ухажером подруги, придумай тот достойный повод, другое дело. Например, он мог сказать, что пришел по просьбе Сью и той нужна помощь…
Последним следователь вызвал Вилберта.
Оливер уже слышал рассказ старика и не думал, что узнает что-нибудь новое.
Но узнал. Увидел и почувствовал.
Демонолог дошел до того момента, когда он примчался в павильон, и кабинет внезапно погрузился во тьму. Виски сдавило болью, дыхание перехватило. Оливер решил, что у него очередной приступ. Хотел попросить воды, но и рта не успел открыть, как провалился в холодный омут чужих воспоминаний.
После менталист уверял, что не делал ничего, что повлекло бы подобный всплеск. Сказал, что лишь немного стимулировал мнемонику, а виной всему слишком сильные эмоции Вилберта и его повышенная чувствительность к любому ментальному воздействию.
Оливер не слушал оправданий. Вилберт ушел, напоследок наградив его недовольным взглядом, убежал, в сотый раз извинившись, менталист, следователь, тоже угодивший под волну чужой памяти, морщась, собрал протоколы и направился к двери, а он еще долго сидел в пустом кабинете, уставившись в одну точку и видя перед собой скрученное веревками и болью тело на каменном полу. «Не смей умирать! — стоял в ушах срывающийся крик Вилберта. — Слышишь, Хелена? Не смей!» Судя по обреченности в поблекших глазах, именно умереть она и хотела в тот миг…
А он хотел убить кого-нибудь. Но сдержался.
Работал. Общался с преподавателями и студентами, дамами из попечительского комитета и наконец-то оформившими документацию по благотворительному фонду юристами. Проводил занятия на спецкурсе, так и не подыскав себе замену. Изучал переданные лордом Арчибальдом старые документы. Читал новые сводки. Встречался с Крейгом, который теперь постоянно косил, избегая прямых взглядов. С Грином. Не отказывался от целебных снадобий, которые подсовывал ему доктор, и от пирогов, которые регулярно передавала через мужа миссис Грин. Выпечка отчего-то не удавалась ей как обычно, а больше напоминала ту, что продавалась в местной кондитерской. Но обижать Эдварда, высказывая пусть даже справедливые подозрения, Оливер не желал и угощение принимал неизменно с благодарностью.