Демоны ее прошлого
Шрифт:
В Нелл тоже это было — жажда новых знаний, стремление к успеху, невзирая на любые сложности. Наверное, в каком-то смысле это можно было назвать семейным проклятием. Но не фамильные амбиции уложили последнюю из Вандер-Рутов на жертвенник.
— У Элизабет прекрасное воображение. — Оливер прочертил на куске запеченной говядины еще одну линию. — Но на Нелл нет проклятия, могу ручаться. И на ее предках, уверен, не было. Маловероятно, что такие сильные маги не заметили бы на себе или своих детях петли.
— Наверняка заметили бы, — согласился Эдвард. — Но все же что-то во всем этом есть, вам не кажется?
Он нашел хороший предлог, чтобы на вечер вытащить Оливера из дома, и не хотел отказываться от удачной идеи. А Оливер не хотел обижать проявившего участие человека и кивнул отрешенно: кажется. В последние дни
— Я могу взять книги, которые читала Элизабет? — спросил он. — Скажете ей, что я заинтересовался возможным проклятием. Хотя нет. Не стоит еще больше привлекать ее внимание к этой истории.
— Пустое, — отмахнулся Грин. — Берите. Придумаю, как отвлечь Бет от Вандер-Рутов.
— Простите, — вырвалось у Оливера.
Целитель удивленно приподнял брови.
— Чувствую себя виноватым в том, что вам приходится скрывать что-то от жены, — пояснил Оливер. — Боюсь, когда она узнает…
— Она поймет, — не дал ему продолжить Эдвард. — Поворчит для порядка, но поймет. Не волнуйтесь.
Оливер и не волновался. Лишь вскользь проскочила мысль, но все же думать, будто у Гринов может случиться серьезная размолвка из-за его в общем-то ненужных им секретов, — слишком много мнить о себе.
Книги он забрал, пообещав завтра же зайти в библиотеку и переписать их на себя. Ерунда, но после случая с архивным журналом волей-неволей задумаешься о необходимости строжайшего учета во всем.
Дома зажег прикроватный светильник и, устроившись в постели, открыл первый из трех объемных томов.
— С твоей матерью я уже знаком, — сказал, обращаясь к невидимой собеседнице, — теперь познакомлюсь и с другими родственниками.
Начал он с основателя знаменитой династии. Помимо биографии в книге имелся его портрет. Художник не слишком старался, дабы сохранить для потомков черты великого демонолога, и примитивный рисунок донес сквозь века лишь то, что у господина Йозефа было два глаза, один нос, тонкогубый, похожий на растянутого червя рот и торчащие во все стороны ярко-рыжие волосы.
Рыжих считают в народе неудачниками, и, если бы давнему суеверию вдруг потребовалось доказательство, история Вандер-Рутов вполне могла бы им стать.
Оливер провел с этой историей все выходные. Телефон молчал, гостей он не ждал и подавно, и от чтения ничто не отвлекало. Только вечером субботы приплелся вдруг Вилберт, до сих пор сердитый из-за того, что милорд Райхон не сохранил доверенную ему тайну, но уже понявший, что никто больше не заинтересован в поисках Нелл так, как означенный милорд. Демонолог долго мямлил что-то, в равной степени похожее и на извинения, и на новые обвинения, затем выпил предложенный хозяином кофе, и речь его стала понятнее. Слова, но не смысл. Старик выдавал обрывочные воспоминания о детстве Нелл, рассказывал о каких-то случаях времен ее учебы. Оливер слушал его почти час, прежде чем догадался, что профессору просто хочется поговорить о «своей девочке» с человеком, в котором он надеялся найти родственную душу.
Душа Оливера обзавестись родней не стремилась. И мысли не возникло делиться воспоминаниями, пусть и самыми невинными. Да и чужие слушать удовольствия не доставляло. Он не знал ту девочку, о которой рассказывал Вилберт, и понимал, что никогда уже с ней не познакомится. Но и Вилберт не знал женщину, которой в последние недели Оливеру отчаянно не хватало: не хватало ее голоса, солнечных глаз, редких улыбок, ее головы на его плече, разметавшихся по подушкам волос, белизной сливающихся с наволочками. Даже по запаху табачного дыма в гостиной он скучал, но обсуждать это с кем-либо не планировал.
Только демонолог этого будто не понимал. Или ему без разницы было, что с ним не говорят, лишь бы слушали и не гнали.
— Я составил завещание, — сказал он, неожиданно отвлекшись от историй прошлого. — Пятнадцать лет назад. После не изменил его… не счел нужным… Мне не так много удалось скопить за жизнь, но кое-какие сбережения все же есть. И дом… Все — Нелл. Скажите ей, когда найдете, если я к тому моменту… ну мало ли…
Сказал и тут же попрощался, не объяснив, с чего вдруг вспомнил о завещании и что подразумевал под «мало ли». Оливер отнес это на счет старческой паранойи и, проводив гостя, вернулся к книгам. В них не было ответов, но за чтением время если не летело быстрее,
Плохая была идея, Нелл поняла это в первый же день, когда выехала к месту будущей работы, но менять что-то было уже поздно. Не разворачивать же обоз, потому что она не запаслась сигаретами? Еще и те, что были, выбросила вместе с лентой и ракушкой, решив разом избавиться от прошлого. Знала ведь, как плохо будет, но подумала, что переживет, ей же и с сигаретами, казалось, хуже некуда, а так хоть что-то положительное в итоге выйдет. Но пока — ничего хорошего. Три дня в дороге, четыре на новом месте, а курить хотелось не меньше. Во время пути, на стоянках, еще можно было подходить к компаниям пыхтевших трубками и папиросами попутчиков и, делая вид, что греется у костра, вдыхать табачный дым, а в поселке так уже не получалось. Правда, тут можно было разжиться табаком, но стоило ли мучиться, чтобы потом перейти с дамских сигарет на крепкое мужское, мужицкое даже, курево? Нелл решила, что не стоило, терпела дальше, и рядом с невозможностью привычно заполнить дымом растущую внутри пустоту все остальные сложности новой жизни выглядели не стоящими тревог мелочами.
В других обстоятельствах она за голову схватилась бы, осознав, куда ее занесло: голое побережье, снег и лед, темное злое море. Обещанный поселок — четыре длинных барака и десяток покрытых шкурами шалашиков вокруг. Такие шалашики Нелл прежде видела лишь в книгах о традиционном гоблинском быте. Но гоблины никогда не жили на берегах Северного моря, а Нелл предстояло провести здесь полгода. Хвала богам, не в шалашике, называемом, как позже выяснилось, кота, а по местным меркам так и вовсе в фешенебельном номере — в каморке, стеной отгороженной от общего помещения одного из бараков, с отдельным входом, кроватью, умывальником и маленькой чугунной печуркой. От печки тянулась длинная жестяная труба, выведенная наружу через дыру над заледенелым оконцем. Дыру вокруг трубы законопатили, но неважно, и из щелей в комнатку тянуло холодом. И от двери тянуло. И вода в умывальнике замерзла, а на жесткой, покрытой шкурами кровати спать можно было только в шубе и не снимая сапог, но Нелл слишком сильно хотела курить, чтобы обращать внимание на такую ерунду. Она пошла к соседям-охотникам, попросила у них молоток и гвозди, сняла с кровати несколько шкур, сшила сделанными из гвоздей скобами и прибила с внутренней стороны над дверью. Все же жизнь на ферме для нее даром не прошла. Только в Расселе занавеска на входе была куда тоньше и защищала дом от вторжения насекомых, а тут должна была спасти от сквозняков. Щели вокруг трубы Нелл заделала сухими водорослями, которые тут собирали на растопку. Воду в умывальнике подогрела руками. А когда ко всему имеющемуся получила со склада ведро, керосиновую лампу и два шерстяных одеяла, сочла временное обиталище вполне благоустроенным. Только курить все равно хотелось, и, едва разобравшись с бытом, Нелл направилась к старшему артели, дабы разузнать, чем должен заниматься маг, и уже со следующего же дня приступила к обязанностям. Проверила сигнальную сеть, подпитала погодные амулеты, установленные вокруг поселка, и защиту на лодках, провела ревизию имевшихся у охотников лекарственных средств и составила список недостающего, чтобы заказать нарочным…
Дел хватало, но днем по-прежнему хотелось курить, а ночами она жутко мерзла — с раскаленной печкой, под двумя одеялами, в комнате, в которой дышать было трудно из-за духоты, — она мерзла и долго не могла уснуть. Так долго, что сон, не дождавшись ее, приходил сам, ложился рядом, подставлял плечо, гладил волосы. Обещал, что никогда не оставит.
А с утра курить хотелось еще сильнее…
ГЛАВА 27
Понедельник не принес Оливеру обнадеживающих новостей, но и не с пустыми руками явился: лорд Арчибальд передал обновленную информацию об участниках глисетской истории. Архивные данные милорд Райхон уже изучил, теперь же, проведя традиционное совещание с главами факультетов, углубился в чтение свежих материалов. Как и с книгами о династии Вандер-Рутов ничего интересного он в присланных бумагах не нашел, но занял себя на несколько часов.