Демоны Хазарии и девушка Деби
Шрифт:
Я устроил ее на ночлег у одной из жительниц городка, которая живет напротив школы, но Лолита эта была до того испугана самой идеей, что она окажется на какое-то время без Песаха, что не было у меня выхода, и я решил уложить ее на ночь с моими дочерьми в нашем доме. Девушка просто впала в истерику.
Парни рассказали мне ее историю, и я тебе изложу ее на бумаге. Этот речной дьявол давно не давал мне покоя, и во всех моих молитвах я прошу у Создателя совета, как с этим дьяволом бороться. Сколько можно разводить руками и говорить – «Ну, что можно с этим поделать?» Мои ученики, которые верят мне намного больше, чем полагается мне, видя мою стесненность в этом
По-моему, они должны добраться до своего графа, который их послал на это дело, изложить ему всю правду и, быть может, попросить прощения. Не поверишь, один из этих юношей, Ханаан хотел даже остаться в ешиве. «А что? – сказал он. Троих достаточно, чтобы сообщить графу. Если же я понадоблюсь, они будут знать, где меня найти». Не хотел я им портить настроение, вселить в них беспокойство, сказав, что их еще ожидает».
«Я знаю? Быть может, он действительно может остаться. Это ведь ничего не меняет».
«Ну, вот, совсем прекрасно. Теперь ты пытаешься облегчить ситуацию. Поверь мне, ты не изменился с тех пор, как был десятилетним мальчиком. Ты должен всегда возразить тому, что я полагаю. Ты ведь отлично знаешь, когда он предстанет перед судом, каждая деталь его поведения может быть ему в пользу или во вред. Совсем плохо будет выглядеть то, что он не поторопился выполнить свой первый долг – рассказать о случившемся.
«Ты прав».
«Он испытывал настоящий голод по книгам. Он жаждал учиться. Я проверил его, как говорится, вдоль и поперек, и он произвел на меня хорошее впечатление. Ты ведь знаешь, что в мою ешиву принимают лучших».
«Ты не должен мне напоминать, что не принял моего двоюродного брата. Иногда я думаю, что не должен был тебя вытаскивать тогда из болота».
«Ну, не подошел. Кстати, что с ним?»
«О нем не беспокойся. Он строит новые расширенные высокие здания из кожи. У него бригада рабочих. Только на этой неделе они купили много дерева для костяков зданий. Зарабатывает он уйму денег. Но у него была огромная жажда учиться. Жаль».
«Вовсе не жаль. Нужны строители. Может быть, даже более, чем ученики ешив. Хазария пуста. Огромные ее пространства пустынны, как гроздь малины под густыми зарослями. Кто эти пространства освоит, если не строители, которые будут строить еще и еще города?»
«Ну, так что с этими парнями?»
«Ханаан бодрствовал всю ночь, учил вместе ешиботниками, у которых это была ночь бдения. Тита ушла спать в комнату моих дочерей, и ночью кричала со сна и будила всех. Другие тоже ушли спать. Мы позаботились об их лошадях, а я в полночь поднялся в свою комнатку на третьем этаже, с запрещенными книгами, и позвал ворон».
«Бедные создания».
«Они тут же слетелись ко мне беззвучной стаей. Я вглядывался в них при свете свечей, и они вглядывались в меня, делая вокруг меня круги. Вблизи видно, что они не совсем белые, скорее розовые».
«Бедные создания».
«Я гладил их по перьям, угостил кубиками сыра и печеньем, размоченным в молоке. Это разрывало сердце, как вид миндального дерева, срубленного
«Бедные создания», – снова повторил глава области, и вовсе не из-за отсутствия оригинальности, а просто и вправду ему не было чего сказать. Ведь он ничего не мог сделать во имя спасения верных людей, к которым иудеи не пришли во время на помощь, и вот, люди эти превращены колдуньей в ворон. И все же они пока с нами, и мы не можем их спасти.
Мы не задержимся на образе главы области, мелких его грехах, добрых его делах, вообще на его личности, ибо в книге есть много ограничений, и даже те, кто нарушают своей дикостью законы, должны тоже придерживаться множества принятых правил. Глава области остается в этой книге лишь на эти мгновения, когда беседовал с главой ешивы, который тоже является проходящей, мимолетной фигурой. Возник на мгновенье и исчез в тысячелетиях Истории. Не говоря уже о державе, которая существовала до тех пор, пока Всевышний не решил рассеять нас по всем землям от края до края завершим рассказ о главе области тем, что до конца своих дней на праздник Шавуот он ездил в верные иудеям славянские села, к семьям тех ворон, привозя телегу, нагруженную подарками и деньги – хиджазское чистое, отличное серебро, не успокаивающее сердца тех, кто потерял своих близких.
Глава пятьдесят девятая
Был третий час ночи, ветер пустынь и айсбергов дул за окнами. Свет лучился из окон небольшой башни над ешивой, где в своей комнатке ее глава боролся с темным колдовством. Отблески того света мерцали в зале, где четверо учеников и Ханан были погружены в книги.
Ученики поднимали головы от страниц и с великим почтением следили за светом, мерцающим в окнах Учителя. «Идем с нами», – сказали Ханану.
Они вышли во двор, в резкий холод, и посмотрели вверх. Три окна комнатки раввина смотрели в три разных направления, и свет из них смешивался дымным сиянием. Отсветы взмывали в небо, обретая форму крыльев, и звуки хоров, и стенания тысяч слепых взлетали вместе с этими отсветами из окон комнатки.
«Это наш Учитель, ведет беседы с высшими силами, недоступными нам», – прошептали в богобоязненном замирании ученики Ханану.
Так они стояли долгое время, затем вернулись в учебный зал, чтобы еще с большим прилежанием погрузиться в учебу, в надежде, что в один из дней достичь той же великой степени святости, как их Учитель, чтобы вести беседы с высшими силами. Время от времени они прекращали занятия, переворачивали песочные часы и пели давние прекрасные слова: «Владыка мира, Владыка мира, царствовавший до того, как все в мире было сотворено…»
Всю ту ночь Ханан не сомкнул глаз. Он с жадностью глотал священные строки, красоту словесных сцеплений и отенность букв, комментарии ко всему этому, пил и пил эту мудрость, не в силах утолить жажду, о которой даже раньше не подозревал в себе. Сухость, до сих пор дремавшая в нем, открылась с прикосновением к Гемаре и ее комментированием учениками ешивы.
Утром, когда петух прокричал второй раз, ученики закрыли книги произнесли благословение новой заре. Петух этот был огромным, он потрясал размерами своего гребня и бороды, длинными перьями бледно-золотого цвета.