Демоны ночи

Атеев Алексей Григорьевич

Лилька уверенно открыла створку одного из шкафов, и глазам присутствующих предстали ряды бутылок с пестрыми этикетками, занимающие полки сверху донизу.

– Ого! – воскликнул таксист. – Целая коллекция! Неплохо устроились эти «новые русские».

– А я что говорила, – отозвалась Лилька, довольная произведенным эффектом. – Выбирай горючее.

Таксист стал копаться в бутылках, а Бурышкин подошел к окну и отдернул пеструю штору. Окно было забрано ажурной, причудливо выкованной решеткой. Девушка поняла его мысль.

– Нет, бесполезно, –

заметила она. – В других комнатах так же. Через окно не вылезешь.

Таксист тем временем нашел подходящую бутылку. Он достал из кармана перочинный нож, откупорил ее и сделал прямо из горлышка приличный глоток.

– Аквавит называется, – прокомментировал он свои действия. – Норвежского производства. Не спирт, но довольно крепок. – Он взглянул на этикетку. – Пятьдесят градусов. Неплох, но какой-то растительной дрянью отдает. Тмином, что ли? На джин похоже. – Таксист произвел еще один внушительный глоток. – О! Настроение сразу поднимает. Может, и выход искать не стоит, а, ребята? Выпьем лучше этого аквавита или еще чего. Выбор достаточно богат.

– Мне кажется, вы несколько увлеклись, – одернул его Бурышкин. – Вы же хотели сделать коптилку, а не водку распивать. Тем более у этого дома имеются хозяева, и вряд ли они обрадуются нашей самодеятельности.

– Тогда скажите: зачем они нас закрыли? – огрызнулся таксист. – Не заперли бы, мы бы ничего не трогали.

Бурышкин пожал плечами:

– Заперли, не заперли, какая разница. Может, и не запирал нас никто.

– А как же тогда?

– Уж извините, не знаю!

– Ладно. Не стоит горячиться. Примусь-ка я лучше за изготовление коптилки. Девушка, не знаю, как вас там величать, найди мне маленькую баночку с крышкой.

– Ну что ты будешь делать! – воскликнула Лилька. – То ему покажи, то ему найди! Сам ищи, водила. Я лично никуда идти не собираюсь. Это твоя идея, вот и действуй.

Таксист, наконец уразумев, что от Лильки помощи не дождешься, решил действовать сам. Он открыл створку огромного холодильника «Дженерал электрик», покопался там с минуту, извлек небольшую баночку с крышкой, выплеснул содержимое (фруктовое пюре) в раковину, сполоснул ее, а потом налил в баночку аквавита.

– Не будет гореть, – язвительно изрекла Лилька.

– Сейчас проверим. – Таксист капнул аквавита на стол и поднес к лужице зажженную спичку. На столе возник бледно-голубой огонек.

– Порядок, – заметил таксист. – А ты говорила: не загорится. Теперь нужен фитиль. Подойдет шнурок или тесьма. – Он вновь многозначительно посмотрел на девушку. Та презрительно поджала губы. – Сейчас поищем. – Он выдвинул один из ящиков кухонного стола, порылся в нем, извлек кусок бельевой веревки, пробил в крышке дырку и просунул веревку внутрь. – Готово. – Вновь чиркнул спичкой и поднес ее к фитилю. – Вот видите! Теперь можно отправляться на поиски.

– Ну и вали, – довольно агрессивно отозвалась Лилька, – а мы тут остаемся. Ведь правда, ученый? Как вас там?..

Никифор… кажется?

– Митрофанович, – добавил Бурышкин.

– Так вы не идете со мной… Никифор Митрофанович? – поинтересовался таксист.

– Не знаю даже…

– Ну как хотите. – Таксист, держа перед собой светильник, отправился в прихожую.

– И чего ему неймется? – произнесла Лилька. – Сидел бы себе… Нет, суетится больше всех, урод.

Бурышкин пошел следом. Перед дырой в зеркале таксист остановился и в упор взглянул на Никифора:

– Значит, не решаетесь?

Только сейчас Бурышкин внимательно рассмотрел этого человека. Таксисту на вид лет под сорок. Невысокий, худощавый, темноглазый… Жидкие, черные с проседью волосы начесаны на темя и словно приклеены к черепу. Лицо живое и хитроватое. Движения суетливы. Ничего особенного. Однако во внешности и повадках таксиста Бурышкину вдруг почудилось нечто лицемерное и фальшивое, словно он был вовсе не тем, за кого себя выдавал. И не слишком ли упорно призывает его принять участие в поисках выхода? Почему?

– Зря вы торопитесь, – обратился Бурышкин к таксисту. – Если беспокоитесь о заработке, так я вам оплачу вынужденный простой. Оставайтесь с нами…

– Нет уж, извините. Заработок здесь ни при чем. Мне просто интересно все происходящее. Ладно, прощевайте. Если что, не поминайте лихом Ивана Трифонова, то бишь меня.

Таксист наклонился и пролез в дыру.

– Ну что там? – с интересом спросил Бурышкин, наклонившись к отверстию.

– Да ничего, – услышал он. – Света мало.

– И все-таки? Что вы видите?

– Коридор какой-то. Длинный…

– А дверь? Входная дверь?

– Отсутствует.

– Я так и думал. Возвращайтесь.

Но упрямый таксист шагал все дальше. Вот только куда?

Никифор Митрофанович в смущении топтался возле отверстия. Не то чтобы он боялся лезть в него, но что-то подсказывало не делать этого. К тому же он не желал нарушать приказание Кати оставаться на месте и ждать ее. Неопределенные опасения не покидали Бурышкина. С одной стороны, таинственная атмосфера дома ему, чего греха таить, очень нравилась. Всю жизнь он стремился в подобные места. И в то же время все вокруг подсказывало: здесь нужно держать ухо востро. Дом встретил их явно недружелюбно, а, точнее сказать, враждебно. А этот лезет в каждую дыру без разбору, подумал Бурышкин, имея в виду таксиста.

Нарушила ход его размышлений Лилька, неожиданно явившаяся в прихожую. Девушка на ходу что-то жевала, одновременно отпивая из высокого стакана. Похоже, она вполне освоилась и совершенно не понимала серьезности всего происходящего.

– Ну, как он там? – спросила она, кивая на дыру.

– Не знаю, – отозвался Никифор.

– Чего говорит?

Бурышкин пожал плечами.

– Эй ты, водила?! – крикнула Лилька. – Чего там нашел?!

В ответ они услышали невнятное, отдаленное бурчание, затем внезапный вскрик.