День ангела

Филиппов Леонид

– О чем писать-то надо? Все о голодных?

– О голодных тоже надо, - сказала я.
– О голодных, о сытых, о том, как получаются из обычных детей носители мечей и копий. О Великом Утесе - обязательно.

– Слушай, Су, сделай одолжение, - Токива потянул меня за локоть.
– Ты когда заводишься, не говори с этими вашими вывернутыми интонациями. А то я тебе тут насочиняю - получится похоронка вместо призывов. Или наоборот. А то, хочешь, перейдем на линкос.

– Ой, я опять, да? Нет, не надо - я послежу. Да и что линкос?

Тексты-то все равно наши. Ладно. С чего начнем?

Токи зажмурился, будто пытался выжать из себя первую строку. Успеха, впрочем, не последовало. Вредная Эдна хихикнула.

– Э, девчонки, я так не могу. Где творческая атмосфера? Су, ну правда, ну чего она подслушивает?
– Токива надул губы: точь-в-точь капризуля-братишка Дайрысу из Холмистого.

– Ага, - сказала Эдна.
– Это пойдет. Это у тебя получилось. Творческая удача. Вот особенно та, предыдущая пауза на десять тактов. А я ее, значит, подслушала. Теперь непременно опубликую под своим именем.

– Давайте работать, - предложила я.
– Что за пример вы подаете стажеру? Как не стыдно, а еще мэтры!

Мы снова замолчали. Ребята, похоже, давно набрали темп и нас не слышали - гнали тексты своих передовиц. Токива снова весь сморщился и вдруг выдал - мрачным голосом земного стереоведушего из программы "Абсолютно конкретно":

– С ногой на небе наш Утес, он страх и голод нам принес!

– Какой голод?
– спросила я.
– Разве в Империи Межгорья голод?

– Нет, - сказал Токива.
– Только страх. Голод в лагерях. Это я для ритма.

Мы снова помолчали. Ничего, кроме этого ритма, не возникало. Да и ритм что-то не завораживал.

– Слушай, Токи, - сказала я.
– Может, не нужна эта ритмовка, а? Проще никак нельзя?

– Нельзя, - сказал Токива.
– Ты ж не в Проект, ты к массам обращаешься. А массы сиры и убоги. Нет у масс культуры, и посему они жаждут хлеба и зрелищ. Или иных развлекалищ. Эта проза народу не нужна. Народ любит стих и песню. А стих - это ритм.

– Вот-вот, давай. Напишем им марш.

– А что.
– Токива оживился.
– Это идея. "Марсельезу". Даешь межгалактический Интернационал! На чем тут у вас играют - в массах?

– В массах у нас тут не играют, - сказала я.
– В массах, как ты верно подметил, только жаждут. А утоляют сию жажду менестрели. Ну, у золоченых, понятно, свои музыканты. Но это - для избранных. От избытка денег.

Токива мечтательно возвел очи горе.

– Менестрели!..
– Все, готово, он уже представлял себя с венком на голове и чем-то струнно-щипковым в руках - среди толпы, громадной и рукоплещущей.
– Эх, а в Арканаре вообще петь запретили - только каноны, будь они неладны. Зря все-таки, Эдна, вы земное средневековье ругаете - вот где развернуться...

– Погоди, - сказала Эдна, не поднимая головы от экрана принта, - будет и у вас эпоха менестрелей, напоешься еще. Народный трибун. Акын. Баронет-золотое

горлышко. Или - серебряное? Флейтист гаммельнский пестрый.

– Ну право, королева, вы мне льстите!
– Токи сорвал несуществующую шляпу и, метя пером по полу, исполнил ряд затейливых па.
– Недостоин. Счастлив уже только лицезреть.
– Он согнулся в поклоне.

– Ладно-ладно, не отлынивай, агитатор!
– Эдна махнула на Токиву рукой, пытаясь спрятать улыбку. Любит она его: артист!..

Я подперла голову руками и стала вспоминать - какие у нас люди. Массы. Да. Это вам не Эдна с Токивой...

Надеждяне творили: на экранах бежали страницы текста. Эдна подключилась к машине Арвиана - читала готовое. Мира выводила на свой экран все написанное и монтировала в текст фотографии. Бездельничали только мы с баронетом.

– Нужна идея, - сказала я.
– Ключ. Стержень. А то мы так весь день просидим.

– Ну и что за идея?
– спросил Токива.

– Да не знаю я! Давай предлагай все подряд - вдруг всплывет что-то. Мозговой штурм.

– Штурм унд дранг, - сказал Токива, ухмыляясь.
– Это вон к Сепри и Арви. А я лучше так, по старинке. Впрочем, изволь, но только уж без шуток: все, что в голову, все - в дело. Так... Голод - холод... молот - весь исколот, нет - заколот. В смысле - копьем заколот. Или мечом. Дальше: молод - во, гляди, уже почти со смыслом! Давай-давай, Мита, не спи!

– Голод?
– Я попыталась попасть в темп.
– Пусть в родительном: с голода - из золота? Нет, плохо. Голодный - холодный - народный - тьфу ты, вот теперь будет лезть "Марсельеза" твоя. Ладно - мимо! Что там еще? Утес - принес: было. В нос - гм, что, тоже копьем? Задравши нос - ну, это уже для считалочки.

Токива поморщился:

– Да не думай ты! Гони, сама ж сказала - штурм. Пусть хоть "понос" - потом отсеем. Что еще? Пес - нес. "Нес" было. Нес - не донес. Не, "Утес" - это не то слово. "Голод" и то лучше.

– Подожди-подожди, - сказала я. Я чувствовала что-то... Смутно, не вытянуть.
– Сейчас, помолчи. Токи, не звени. Одну минуту.

Опять стало тихо. Слышно было, как баронет шевелит мозгами. Я тоже старалась изо всех сил, пытаясь нащупать проскользнувшую по краю сознания мысль. Или образ. Ну!.. И тут меня осенило. Вот же оно.

– Джек!
– сказала я.
– Спираль с рефреном.

– Так... Митка.
– Токива положил мне руку на лоб.
– Ты не переусердствовала, сестричка?

– Точно, - откликнулась Эдна, не оборачиваясь.
– Шли бы вы окунулись еще разок. Пииты. "Мечом заколот"! Работать только мешаете.

– Да ну вас, - сказала я, - перестаньте. Это стишок такой - "Дом, который построил Джек" - вы ж, наверное, учили.

– Верно.
– Токива наморщил лоб.
– Было. Сейчас. Земля, Британия... Не, век не помню. Как раз, между прочим, считалочка. Перевод еще был... Точно - спираль. И что?