День Астарты
Шрифт:
— Вот! Вот! — мальчишки тыкали пальцами в экраны, не очень представляя себе, как соотнести наблюдаемые боевые корабли с географическими правилами.
— Дайте-ка мне… — вмешался Микеле.
Через полминуты диспозиция стала предельно понятной. Эскадра, состоящая из двух крупных военных кораблей и двух поменьше, на полпути от Флореса к Тимору, шла курсом юго-восток. До берегов эксклава Оекуси ей оставалось чуть более полста миль. Спорный островок Батек, лежащий в пяти милях от берега, находился у нее на пути.
— Наше преимущество это закрытая позиция и орудия, приспособленные чтобы вести высокий
— Если они подойдут ближе, чем на 10 миль, — спокойно сказал Карпини, — то от нас останется только фарш, — Вообще-то, они могут достать нас ракетами даже со своей теперешней позиции. Поэтому, я не думаю, что нам сейчас надо суетиться.
— Лучше умереть сражаясь! — возразил Даом Вад.
— Лучше жить, — отрезал агроинженер, вынимая мобайл из кармана.
— Что ты хочешь делать? — подозрительно спросил младший командир.
— Проверить, достаточно ли внимательна фронтовая разведка на Атауро… — пояснил Микеле и сказал в трубку, — …Aloha foa, вы видите эскадру, четыре штуки, на восемь-девятнадцать, сто двадцать шесть — два?… Почему спрашиваю? Ну, понимаете, я на Батеке, и эти штуки идут ровно в мою сторону… Я не беспокоюсь, просто спросил… Какие-то меры принимать надо?… Ну, конечно, посмотрим… Aita pe-a, maeva po-a.
Он убрал трубку обратно в карман и закурил сигарету.
— Что ты узнал, товарищ Микеле? — нетерпеливо спросил Даом Вад.
— Ничего нового, Вад. Разве что, направление, в котором интересно смотреть.
— Какое направление?
— Восток — северо-восток. Собственно, я так и думал.
— Я ничего не понимаю, — признался младший командир.
— Я сейчас объясню, — сказал Микеле, — Пока вооруженный контингент Индонезии, в основном, соблюдал нейтралитет… Скажем так, с незначительными отклонениями… Другие крупные контингенты тоже не особо вмешивались, чтобы не обострять. Но открытое выдвижение группы из вертолетного авианосца, эсминца и пары ракетных катеров, это уже совсем другое дело, и все, кто стоял на низком старте…
Садай Илимгау, первый помощник капитана индонезийского вертолетоносца «Бекан», искренне уважал своего шефа, капитана Ахмата Байонга. Садай попал на серьезный боевой корабль недавно, и был слишком неопытным для должности второго лица на мостике. Только благодаря разумному и неизменно спокойному стилю руководства каперанга Байонга, молодой кавторанг Илимгау смог всего за месяц подтянуться до должного уровня, и в ходе операции в Брунее, уже выглядел достойно. Молодого Кавторанга часто коробил демонстративный цинизм шефа, но он все равно старался находиться по возможности рядом с Байонгом и набираться опыта. Вот и теперь шеф, обозрев в бинокль виднеющийся в четверть-ста милях прямо по курсу островок Батек, отпустил предельно-циничное замечание о контр-адмирале Менанге, который сейчас находился на флагмане эскадры — эсминце «Керадж».
— Есть люди, — сказал Ахмат Байонг, — которых назначают командирами за ум, а есть — которых назначают за глупость. Это диалектика. Ее придумали древние греки.
— Ахмат-тван, а что он делает неправильно?
— Все, — лаконично ответил каперанг.
— А что бы вы делали на месте Менанга? —
Байонг в показном ужасе выпучил глаза.
— Сохрани Аллах от того, чтобы попасть на такое место. Оно для тех дураков, которые получают дурацкие приказы и по-дурацки их выполняют, а потом у других, самых главных дураков, есть, на кого свалить свою дурь.
— Дурацкий приказ? — переспросил кавторанг.
— Конечно, дурацкий. Если требовалось раздолбать восточных тиморцев, то надо было подойти в середине ночи, врезать по ним ракетами с полста миль, потом дочистить с вертолетов и из арт-установок, высадить десант, а дальше дипломаты бы как-нибудь отмазались. А вот хрен. Нас отправляют в светлое время суток, и приказывают сперва оценить обстановку, а потом взять под защиту наши территории на Тиморе. Причем спорные территории, такие, как Оекуси и Батек, в этом приказе считаются нашими. Полный кретинизм! Воевать и трахаться, надо или по-настоящему, или никак. А если путать секс с онанизмом, а войну с адвокатурой, то обязательно получишь по яйцам.
— Но мы же не хотим развязать большую войну, — возразил Садай.
— Если не хотим, так не хрен средь бела дня тащить эскадру к спорным территориям.
— Но Ахмет-тван, не отдавать же их просто так!
— Лучше отдать просто так, чем отдать, получив по яйцам, — отрезал Байонг.
— От кого? — удивился кавторанг, — Что могут красные кхмеры против нашей эскадры?
Командир авианосца громко фыркнул.
— При чем тут красные кхмеры? Они вообще пешки, как и наши сраные борцы за веру. Дело не в них, а в том, у кого первого сдадут нервы. И у наших очкастых умников в Джакарте нервы оказались хлипкие. Поэтому мы получили дурацкий приказ, поэтому эскадрой командует Менанг, и поэтому мы сейчас окажемся в глубокой заднице.
— Ахмет-тван, я, конечно, не одобряю методы «Тахрира», но парламентская фракция «Справедливость», которая их поддерживает… Я не знаю точно, как это говорится на политическом языке, но, в общем, они по-своему болеют за нацию…
— Это нация болеет ими, — оборвал каперанг, — Они холера. Это из-за них мы просрали восточный Тимор, просрали Ириан, просрали Роти, а сейчас просрем что-нибудь еще. Запомни, Садай: времена, когда войну выигрывал тот, кто собрал самую большую толпу мудаков, кричащих «Кто-то-там акбар!», давно прошли. Кого-то там, наверху, задолбали эти крики. Он и так знает, что он великий, а эти болваны, которые кричат под руку, его нервируют. Общаться с богом — если, конечно, ты в него веришь, следует в семейном кругу, а не на площади, не в парламенте, и тем более, не на войне.
— А мне казалось… — начал кавторанг Илимгау, но договорить не успел.
На поверхности моря вдруг возник (или выскочил, или надулся) красно-белый шар диаметром в рост человека, и из мощного динамика заскрипел механический голос.
«Внимание! Вы приблизились к границе акватории Восточно-Тиморского Союза, закрытой из-за боевых действий. Предлагаем вам немедленно изменить курс. Мы не хотим применять силу, и надеемся, что вы добровольно последуете нашему совету».
Робот сделал паузу и начал повторять текст еще раз, но с эсминца раздалась очередь автоматической пушки, и шар лопнул, разбросав по волнам лоскутки оболочки.